"Кто такая Ханна?" – спросила она у потрескавшегося утреннего неба.
Её видения были настолько живыми, так плотно впивались в кожу, что казалось – это не фантазии, а вырванные страницы чужой жизни, прожитые в параллельном мире. Анна потрогала запястье – нет, не исчезла. Вот родные веснушки, вот складки на простыне, вот знакомый скрип паркета под босыми ногами.
Окно. Дождь. Суббота. Казалось бы, некуда спешить. Но ноги сами понесли её к тому самому кафе в парке – точь-в-точь как в видениях. "Эллипс" – вывеска блестела мокрыми буквами. Она уже направилась к скользким ступеням, поправляя зонт, когда…
Грохот, странный всплеск и душ из ледяной воды. Раздался резкий скрежет тормозов, когда серебристый кроссовер с ревом остановился, подняв фонтан брызг. Дверь распахнулась еще до полной остановки машины, и оттуда буквально вылетел мужчина, забыв даже выключить зажигание. Его кожаные ботинки шлепнулись в лужу, брызги разлетелись во все стороны, но он, казалось, этого даже не заметил.
– Боже, боже, боже! – бормотал он, судорожно вытирая ладонью лоб, на котором выступили капли пота. Его длинные ноги неловко переплелись, когда он резко изменил направление, спеша к Анне. Одна рука была протянута вперед в жесте извинения, другая беспомощно хватала воздух, будто пытаясь поймать ускользающие слова.
– Я… я не видел… то есть видел, но слишком поздно… – голос его срывался, становясь то слишком высоким, то неожиданно низким. Он сделал шаг вперед, но его правая нога соскользнула с мокрой брусчатки, и он едва не упал, комично размахивая руками, как начинающий фигурист. Когда он наконец подбежал к Анне, его дыхание было прерывистым, а рубашка – мокрой не только от дождя. Он стоял перед ней, сгорбившись, словно ожидая приговора, его пальцы нервно теребили мокрый подол пиджака.
– Вы… вы не… я имею в виду… давайте я… – слова путались и наезжали друг на друга. Он вдруг резко наклонился, доставая из кармана носовой платок, и при этом нечаянно толкнул ее сумку, которая со звоном упала на мокрый тротуар.
– О нет! Нет-нет-нет! – он буквально рухнул на колени, торопливо собирая рассыпавшиеся вещи. Его пальцы дрожали, когда он поднимал пудреницу и ключи, роняя их снова и снова. Подняв голову, он посмотрел на Анну глазами, полными такого искреннего ужаса, что это было одновременно и трогательно, и смешно.
– Я… я куплю новую! Все! Все что угодно! – он вскочил, забыв, что в руках держит ее помаду, и нечаянно размазал ее по ладони, покрыв пальцы ярко-красными пятнами. Заметив это, он замер, уставившись на свои руки с выражением человека, который окончательно понял, что день сложился катастрофически.
Анна замерла, ощущая, как ледяные капли стекают по лицу, затекают за воротник, оставляют мокрые дорожки на шёлковом платье. Но не это заставило её сердце бешено забиться.
Перед ней стоял Он. Тот самый. Из видений.
– Боже мой! – Мужчина в промокшей рубашке метался как ошпаренный, размахивая руками с такой энергией, будто пытался отряхнуть с неё не только воду, но и весь этот нелепый случай. Он нервно теребил прядь тёмных волос, на которых тоже блестели капли. – Пожалуйста, давайте я вас приглашу в кафе? Обсохнете, согреетесь… Я угощу вас кофе, десертом, чем угодно!
Его глаза – серо-голубые, как море перед штормом – смотрели с такой искренней виной, что Анна невольно улыбнулась.
– Ну… если вы настаиваете, – она сделала шаг и тут же поскользнулась на мокрой плитке.
