Код молчания - страница 25

Он повернулся к ней, медленно, как будто каждое его слово вытекало из самой глубины, и на его лице отражались чувства, которые он не мог скрыть. Это было не просто обещание – это было его внутреннее обещание, не на словах, а в самом сердце, которое теперь не могло больше скрывать этой боли и привязанности. Он наклонился чуть ближе, не переставая смотреть ей в глаза.

– Мы найдём способ. Вместе, – его слова были мягкими, но полными решимости, словно он не мог бы больше повернуться спиной к её боли. Он протянул к ней руку, почти как если бы хотел взять её за руку и вывести из тени этой тирании, которую наложил чип.

Эля замерла на мгновение, её грудь тяжело вздыхала, её сердце билось учащённо. Она почувствовала, как его слова согревают её, как это обещание становится тем лучом света, который наконец пробивается сквозь темные облака. Она не могла поверить, что это происходило с ней – что этот человек был готов быть рядом, несмотря на всё, несмотря на неопределённость и опасности. И в тот момент, в тишине их взглядов, она почувствовала, что, возможно, она не потеряла всё. Возможно, ещё не поздно.

– Спасибо… за это, – прошептала она, её голос был полон благодарности и робкого, едва ли осознанного чувства, которое вскоре она сама не могла бы больше скрывать.

И в этот момент, когда их руки встретились, когда они почувствовали, что их сердца бьются в унисон, мир вокруг них исчез, оставаясь только в их двоих, в этом обещании, которое они дали друг другу.

Тихая лаборатория, поглощённая мраком ночи, начала дрожать под гнётом чего-то необъяснимого. Экран планшета вновь начал мигать, как если бы в нём таился какой-то скрытый, беспокойный разум. Символы, ранее понятные, точные, чёткие, начали расплываться, искажаться, перетекать в нечто чуждое. Их формы становились всё более абстрактными, как неведомые письмена из другого мира, каждый знак мерцал, как огонь, что вот-вот погаснет, но не гаснет, а наоборот, разгорается ярче, поглощая свет. Символы танцевали на экране, скользили друг по другу, как шёпоты, призывающие к чему-то, что Эля не могла понять, но чувствовала всем телом.

С каждым мигающим знаком её глаза становились более тусклыми, а сознание словно бы погружалось в бездну. В её голове раздавались отголоски шорохов, и, словно следуя призывам, на стенах лаборатории начали двигаться темные тени. Это было нечто, не поддающееся описанию – не тени, как мы привыкли их видеть, а нечто живое, подвижное, как если бы сама темнота обрела форму и теперь шевелилась, извиваясь, пугая и привлекая её внимание. Они скользили по стенам, как кошки, ускользая в угол и снова появляясь, будто бы играя с её восприятием, с её разумом. Эти тени казались совершенно чуждыми этому миру, как если бы они были пришельцами, оторванными от всех законов природы.

Эля пыталась взять себя в руки, но было слишком поздно. Она чувствовала, как её тело медленно теряет силу, как будто невидимые руки сжимали её, разрывая внутреннюю гармонию. Все её усилия сосредоточить мысли на чём-то простом и понятном не помогали – сознание ускользало, как песок сквозь пальцы. С каждым новым миганием символов её тело становилось тяжелее, мысли – неяснее, а глаза – всё более мутными. В её голове уже не было места для логики, только для чувства страшного и неизбежного.

И тогда, как последний спасительный огонёк в тёмной пустоте, раздался голос. Тонкий, но глубокий, и он проникал в её сознание, охватывая её целиком. Этот голос… был знаком. Он отзывался в её памяти, как старое эхо, которое она пыталась забыть, но не могла. Это был голос Елены. Он был таким же уверенным, таким же властным, каким она запомнила его, и в нём звучала некая жёсткая меланхолия, как если бы она говорила из мира, где страх и утрата давно стали обыденностью.