Ну что ж, ему же будет хуже. Верно, Зорро? Я толкнул волка локтем в бок, и он ответил мне сдержанным рычанием, обнажив в ухмылке мощные клыки. Вот с такой волчьей ухмылкой я при встрече врежу Сиколу прямой правой, выставив фаланги средних пальцев. Такая техника называется «лапа леопарда» и опасна тем, что вся сила удара концентрируется в одной точке. И этой точкой будет лоб. Потом своё получат рёбра, которых я попотчую ударами «рука-топор», характерными для техники «киокушин» – самой жёсткой из школ каратэ. Если бывший соотечественник после этого устоит на ногах, то будет порадован ударом ботинка под коленную чашечку.
*
Он не давал о себе знать две недели. И появился в тот момент, когда я выходил из Центрального почтового офиса, откуда звонил главному редактору издательства «Гранада» господину Гаршавину. Разговор с главным редактором потряс меня настолько, что я не отделал, как хотел, подскочившего ко мне с лицом, выражающим фальшивое сочувствие, ублюдка. Я, если честно, вообще его не отделал, лишь прорычал: «Прочь с дороги!». Что он с готовностью и выполнил.
Дома я первым делом выпил стакан виски. Потом включил запись группы «The Doors», композиции которой, особенно диск «L.A. Woman», всегда меня успокаивали. «Я приехал в город примерно час назад» – пел Джим Моррисон. А я вспоминал, как три года назад приехал в Амстердам после увольнения из Легиона по причине тяжёлого ранения. Если честно, то не таким уж тяжёлым оно и было, то ранение, хотя шрам на бедре остался, и немаленький. Просто я больше не мог воевать, не мог убивать, не мог видеть кровь. И на это у меня были веские причины.
В Голландии мне посоветовал обосноваться Жак Дорньер, давший, кстати, рекомендации для поступления в школу сектюрити, которой руководил его друг – тоже бывший легионер с пятнадцатилетним стажем. Это был тот самый стаж, который давал право на пожизненную пенсию в тысячу евро ежемесячно. Я же, пробыв в Легионе намного меньше – около четырёх лет, права на пенсию не имел, имея по этой причине горячее желание подзаработать. Поскольку с юности гуманитарные науки давались мне так же легко, как технические и естественные, я решил стать русскоязычным писателем лёгкого жанра. Идея выпекать для московских издательств истории в стиле фэнтэзи увлекла меня настолько, что я немедленно принялся за дело.
На роль главного злодея я выбрал персонажа, похожего на генерала Гривуса из «Звёздных войн», рубившегося, как известно, двумя лазерными мечами. Мой злодей – его звали Крэгг – сражался четырьмя лазерными мечами, сочетал в себе черты робота и инопланетянина и выглядел устрашающе. Так же устрашающе выглядели проживавшие на родной планете Крэгга роботы-убийцы, которых он готовил к вторжению в другие миры, населённые космическими племенами, среди которых попадались и весьма симпатичные – с преобладанием храбрых мужчин и прекрасных женщин. Один из таких храбрецов по имени Мэтт пробрался однажды на планету Саккарт (вотчину Крэгга) и принялся сеять среди роботов смуту. Типа, давайте, ребята, поднимайте восстание, свергайте ненавистного правителя и начинайте жить мирно и счастливо, как живут все нормальные обитатели Вселенной. Путь Мэтта, как водится, был нелёгким. Он был усеян терниями и самыми настоящими железными шипами (в том числе отравленными), регулярно впивавшимися в его мужественное тело. Но всё-таки дело своё Мэтт сделал, и угнетавший роботов Крэгг получил по заслугам, в полной мере насладившись их местью.
