Ему показалось, что тень смущения мелькнула на лице девушки. Чем это ей вопрос не понравился? Неужели папаша Рубцов оказался прав и у нее есть какая-то «неучтенная» компания?
– Почти совсем нет.
– Как же так? Почему? У вас несносный характер? – шутливо поинтересовался Зарубин.
– Скорее у папы, а не у меня. Он всех моих школьных подруг под микроскопом рассматривал, и если девчонки его чем-то не устраивали, не отпускал меня с ними ни гулять, ни в кино. О дискотеках и речи не было, мне туда запрещено было ходить.
– Ничего себе! И сейчас запрещено? Или сейчас уже можно?
– Сейчас тоже нельзя.
– И откуда такие строгости? Вы чем-то провинились и вышли из доверия?
– Нет, но папа не ждет, пока я сделаю что-то не так, он принимает превентивные меры. Из всех школьных подружек он позволял мне дружить только с одной девочкой, отпускал меня с ней в кино, разрешал ходить к ней в гости.
– И где она теперь? По-прежнему дружит с вами?
– Она учится в Англии. Мы переписываемся, конечно, но это уже все не то.
– Любопытно… – пробормотал Зарубин, невольно проникаясь сочувствием к этой девушке, живущей под жестким контролем отца. – Кстати, а вы сами почему не учитесь? Не поступили в институт?
– Папа не разрешил. Он считает, что сначала я должна поработать, а уже потом продолжать образование.
Папа не разрешил… Папа считает… Папа запрещает… Интересно, а мама-то в этой семье есть? Рубцов ничего не сказал об этом.
– Женя, а где ваша мама? – спросил Сергей, оглядывая комнату и пытаясь углядеть признаки присутствия в этом доме взрослой женщины.
– Не знаю, – девушка равнодушно пожала плечами. – Папа отсудил меня у мамы, когда мне было два годика. Я ее больше не видела.
Вот те на! Отсудил. Стало быть, речь идет о лишении родительских прав в связи с алкоголизмом матери, психическим заболеванием, судимостью или невероятно аморальным образом жизни.
– Не хотите рассказать мне об этом?
– А тут и рассказывать нечего. Они даже женаты не были. Просто кратковременное знакомство, ошибка молодости.
Зарубин с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Эта девочка с высоты своих немногочисленных прожитых лет так авторитетно ставила штампы на жизнь своих родителей! Впрочем, возможно, она лишь повторяла то, что слышала от отца.
– И вы всегда жили вдвоем? – поинтересовался он. – Ваш отец так и не женился?
– С нами жила наша родственница, она была чем-то вроде няни.
– И где она теперь?
– Умерла. В прошлом году.
На глазах у Жени выступили слезы, губы дрогнули. Девушка на секунду отвернулась, потом решительно тряхнула головой, взметнув над плечами волну длинных густых блестящих волос. Теперь она снова смотрела в лицо Сергею, взгляд спокойный и приветливый.
– Извините, не справилась с собой. Я очень любила Раечку.
– Я понимаю…
Зарубин тревожно прислушивался к себе. Хорошая девочка, умненькая, воспитанная, на отъявленную лгунью не похожа. Тонкая трикотажная маечка без рукавов позволяет рассмотреть руки – они чистые, никаких следов от уколов, так что если имеется проблема с наркотиками, то это скорее всего «травка» или таблетки. Зрачки нормальные, губы не облизывает, повышенной жажды явно нет. Нет и болезненной худобы, которая зачастую сопровождает употребление наркотиков. Незаметны и характерные для наркоманов попытки преувеличить свои несчастья. Что же его так беспокоит в этой девочке? Что ему мешает ей поверить?
– Опишите, пожалуйста, внешность вашего поклонника, – попросил Сергей.
