– К паровозу!
Танкист кивнул и, пригнувшись, побежал к локомотиву.
– Я видел, как машинист, фашистская сволочь, высунулся из кабины и стрелял из «вальтера» по товарищу лейтенанту, – продолжал свой рассказ Фёдор. – Одна пуля сбила с него шлем, оцарапала голову, но граната всё-таки попала в цель, влетев в окошко.
– Всё там разнесло, – лицо сержанта расплылось в злорадной улыбке. – Уверен, что и машиниста, и его помощника накрыло… а потом мы окружили комендатуру и палили, пока фрицы, как тараканы, выпрыгивали оттуда врассыпную. Думали, фронт сюда пришёл. Мы рванули к эшелону, а не тут-то было, у них целый вагон с охраной… повыскакивали сволочи, и давай нас обстреливать. Нескольких наших сразу положили, командира в плечо ранили, тогда он приказал – отступаем!
Я поставил пулемёт на насыпи, прикрывал отход бойцов. Много людей потеряли, – с горечью в голосе закончил сержант. – Но немцы в лес за нами не сунулись, и за то спасибо.
– Значит, поезд никуда не поедет? – обрадовался Глеб.
– Паровоз сменят, и поедет. Пути-то целы остались… полдела только сделали.
Днём лагерь продолжал жить своей жизнью, партизаны обсуждали детали боя. Глеб носил воду из ручья, дежурные собирались варить ужин. Когда парень нёс третье по счёту ведро, в небе послышался гул, а затем и пронзительный свист. Как всякий сделал бы в минуту опасности, Глеб бросился к лагерю в свою землянку. Выплеснулась вода из брошенного на землю ведра. Парень бежал сломя голову и вдруг резко остановился. На тропинке перед ним стоял старик. Одет в холщовые штаны и ватник, как обычный партизан. Но дело-то в том, что у них в отряде не было такого человека! Сначала Глеб подумал, что это дед Егор. Такая же густая борода… но нет, не он. Тяжёлый взгляд зелёных глаз из-под кустистых бровей будто приковывал юношу к месту. Всё равно здесь не может быть никого, кроме своих.
– Нас обстреливают, надо бежать! – крикнул незнакомцу Глеб и в доказательство поднял голову вверх, откуда грозила опасность. Когда опустил взгляд, старика уже не было. До землянки он не добежал несколько шагов…
«В голове так гудит или это мотор самолёта? Может, от страха такие видения?» – успел подумать Глеб и со всех ног рванул по тропинке к лагерю. Эта мысль осколком застряла в памяти.
К лету 1942-го года уже все в Красной армии от солдата до главнокомандующего понимали, что немцев можно бить и нужно победить. Но те всё ещё представляли собой грозную силу. Откинув фашистскую группу армий «Центр» от Москвы, наши войска всё-таки не сумели отрезать главную снабжающую немцев магистраль Орша-Ярцево-Вязьма и захлопнуть крышку огромного котла. Обе армии были слишком измотаны. Поэтому Гитлер уже не мог готовить наступление по всему фронту. Он решил сконцентрировать основной удар на юге, чтобы захватить нефтяные месторождения на Кавказе и обескровить нашу бронетехнику и авиацию. Прорыв оказался неожиданным и болезненным – более трёхсот тысяч советских солдат и офицеров были окружены, уничтожены или попали в плен.
Фашистские батальоны хлынули в образовавшуюся брешь, к берегам Дона и Волги. Но и наши командиры кое-чему научились за этот год войны. Быстро организованное отступление не превратилось в бегство, это дало возможность предотвратить полный разгром на этом направлении, перегруппировать силы и не пустить немцев дальше предгорий Кавказа. После кровопролитных боёв пал Севастополь, и теперь весь Крым был в руках врага. Но в целом наступление было остановлено, в том числе на севере, где гитлеровцы пытались перерезать Мурманскую железную дорогу, лишив Советы иностранной помощи – техники и снаряжения. К осени баланс сил двух самых крупных армий в мире выровнялся, а западные страны всё ещё выжидали, на чьей стороне будет перевес.
