– Десять минут назад, – выходя, сказала Галлея. Сегодня она была в красном берете и черной толстовке с белой надписью «Я пишу – значит, я существую». Она взяла Флипа на руки и закинула на плечо рюкзак. – Пошли.
– Куда?
– Видел на стене фотографию «Царство грез ночью»? – спросила она.
– Моя самая любимая.
– Она всем нравится.
Девочка взяла меня за руку и повела к берегу.
Я никогда не держался ни с кем за руки, и уж тем более на глазах у мамы, но мамы здесь не было.
– Ты не думай, я на тебя не запала, – добавила она.
– Я знаю. Мы просто друзья.
– Просто? Что может быть лучше друзей? Извини, у меня руки холодные.
– Ничего страшного, – ответил я.
Она дважды пожала мою руку и дальше мы шли молча. От быстрого шага у нас сбилось дыхание.
– Итак? – заговорила она.
– Итак.
– Чем занимается твой папа?
– Кто его знает.
– О, прости.
Я пожал плечами.
– А вот мама у меня логопед.
– Круто.
– А кто у тебя папа? – спросил я.
– Маг. Что у тебя с лицом?
– Ничего, все нормально.
– Так все говорят, кроме тебя.
– Просто они обманщики, – сказал я. – Им только и нужно, что обвести тебя вокруг пальца.
– Нет, заставить тебя поверить, – поправила она.
– Во что?
– В сто одиннадцать.
Она показала мне ладонь. Тот отпечаток моего квадрата она обвела пурпурным маркером с блестками.
– Магическая коробка, – сказала она.
Магическая коробка. Я еле сдержался.
– Вообще-то он называется магическим квадратом, – проговорил я. – И относится к математике, а не магии.
– Это одно и то же, – отмахнулась Галлея.
– Однажды у меня был печальный опыт с магом, – признался я и заморгал сильнее, чтобы не заплакать.
– Расскажи.
– Про что твоя книга?
Она закатила глаза:
– Ну ладно, я тебе покажу.
Мы направились к новому Луна-парку, но он оказался закрыт, и мы смотрели на него через забор. Золотой башни из 1905 года уже не было. Флип постоянно просился ко мне на руки, потому что одна злобная чайка углядела в нем отличную закуску. Американские горки были сконструированы по последнему слову техники – длинный рельс аттракциона буквально взмывал в серое небо.
– Старый мне нравился больше, – заметил я.
– А мне нравятся оба, – ответила Галлея.
– В тысяча девятьсот пятом году парк весь переливался серебристыми и золотистыми огнями.
– Это потому что фото черно-белое. А новый парк яркий сам по себе. Только посмотри на эту розовую краску. В любом случае, ты сможешь вернуться в старый парк, если я позволю тебе прочитать мой рассказ. Чего конечно же никогда не будет, какая досада, потому что главная во всей истории сцена происходит именно в Луна-парке тысяча девятьсот пятого года.
– Понимаю. Но я на тебя не давлю…
– Ладно, ладно, если ты так настаиваешь. Но предупреждаю, несмотря на всю внешнюю храбрость, когда дело касается творчества, я становлюсь ужасно ранимой. А посему, если он тебе не понравится, все равно скажи, какой он классный. В этой ситуации ложь меня совершенно устраивает.
– Договорились.
Галлея шумно выдохнула:
– Итак, жила-была девочка.
– Как всегда.
– И убежала она в Луна-парк.
– В новый или старый?
– В оба.
– Интересно, – произнес я. – А почему она убежала? Из-за плохих родителей?
– Нет, они погибли в автомобильной аварии.
– Как всегда.
– Ну надо же было как-то от них избавиться? А этот способ самый гуманный, хоть и быстрый. А как еще по-другому сделать ее сиротой? Это же история для детей от десяти до четырнадцати лет, и по правилам нужна сирота.
