Глава 6
В семь часов вечера я закончил работу, и сразу двинул к Елиничу. Еще днем, он позвонил мне, и сказал, что снял дом, на одной улочке на краю города, вдоль которой тянулись частные дома, от автовокзала и до самого городского кладбища. Дом этот, как я позже выяснил, больше походил на двухэтажный сарай, с маленькой душевой кабиной, вход в которую был сразу за изголовьем кровати, неким подобием кухни, что мостилась у входной двери и деревянным туалетом во дворе. Второй этаж же, являл собой чердачное помещение, которое лишь самый несгибаемый оптимист мог бы назвать пригодным для жизни.
Добравшись до автовокзала на автобусе, я зашел в закусочную, где взял пару гамбургеров, и отправился искать нужный мне дом, возле которого, по уговору, уже должен был ждать меня Елинич. Вот только сделать это оказалось не так уж просто, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы подсказать дорогу. К вечеру, дождь который лил весь день уже прекратился, но неприветливый октябрь по-прежнему гнал людей с улиц холодным осенним ветром. Встречали меня лишь желтые окна, за которыми прятались изнеможденные непогодой люди.
Когда я уже начал подумывать, что мне ни за что не найти этот треклятый дом, на другой стороне улицы я вдруг увидел знакомый округлый силуэт, укрытый тусклым светом уличных фонарей. Это был мой старый добрый Елинич, ведь я не за что бы не спутал этого чудака ни с кем другим. Я невольно улыбнулся, осознав вдруг, как сильно по нему скучал, и уже совершенно позабыл о тех тревожных мыслях, которые вызывала у меня причина его приезда. Я поднял правую руку вверх и громко крикнул:
– Эй, красавчик! Ты здесь один? Не хочешь составить мне компанию?
– Если честно, не очень-то, – отозвался Елинич.
– У меня есть бургеры, – я показал ему бумажный пакет.
– Ну тогда это в корне меняет дело.
Я подошел к Елиничу и протянул ему руку, но простого рукопожатия ему показалось мало, и он крепко обнял меня своими некогда могучими руками.
Елинич остался почти таким же, каким я помнил его с нашей последней встречи. Густые черные волосы, что свисали над его широкими бровями. Небрежная борода, которую он извечно забывал привести в порядок, и мягкий, но в тоже время могильно холодный взгляд, который лишь укреплял мои опасения на его счет. Разве что еще сильней растолстел, и стал меньше следить за собой, а зубы его начали крошится от переизбытка сигарет, алкоголя и более тяжелых веществ. В остальном же, это был все тот же шестнадцатилетний парнишка, с которым я расстался много лет назад.
Зайдя в его дом, я почувствовал терпкий запах дешевых сигарет. В свои 29, Елинич выкуривал две пачки крепких в день, что, в общем-то, было не самой главной его проблемой, поскольку помимо этого, он заливал в себя две или три банки энергетического напитка и около четырех бутылок пива. В его доме властвовали грязь и пыль. На стуле возле кровати лежала грязная одежда. На плите стояла сковорода с остатками утренней глазуньи. А вдоль стены, тянулись шеренгой пустые бутылки и банки. И все это буйство неряшливости и наплевательства, как нельзя лучше отображали бардак, что творился тогда в его душе.
Оглянувшись по сторонам, я сказал Елиничу:
– И как ты только умудрился учинить этот раздрай за два дня?
– Ну вообще-то, я здесь уже чуть больше месяца, – неохотно признался он.
– Месяца?! – воскликнул я удивленно. – Так какого черта я узнал о твоем приезде только вчера?
