– Отец Небесный! И что же это такое?!
Молодая цветущая девушка буквально высохла. Мёртвое пожелтевшее лицо исказила гримаса неописуемого ужаса, глубокие морщины прореза́ли иссушенную, как у мумии, кожу. Даже чёрные некогда волосы поседели надо лбом и на висках.
– Что же это творится, Господи! – повторил Алем, дрожа от страха всем телом. Он не мог ответить на свой вопрос, да и никто бы, пожалуй, не смог. Одно лишь было ясно: в городе объявился мощный колдун.
Кревис чёрной тушью выписывал на пергаменте строку из молитвенника: «…велики дела Твои, Господи, и помыслами Твоими держится земля…», когда толчок проснувшейся огромной силы заставил содрогнуться его всем телом.
Маг! Мощный маг проявил себя так неожиданно, что волна его силы разошлась во все стороны, как круги на воде. Ещё один Обращённый появился в Аннбурге.
Обычно Кревиса радовала такая новость: «Не всех ещё, значит, уничтожили после указа», но сейчас чутьё предупреждало об опасности. Недобрые намерения у этого мага, и дело он плохое совершил, когда раскрыл своё присутствие.
– Ты слышал, Кревис?! Ты тоже почувствовал его? – Мэйвин быстрым шагом вбежал в библиотеку. На лице его угадывались и смятение, и радость.
– Непонятно, кто это мог быть. Он слишком быстро отгородился, – произнёс Кревис. Недовольно хмурясь, он рассматривал оставленную на дорогом пергаменте кляксу. Жаль, работа на заказ, на скорую руку не подчистить. Придётся сушить и лишь потом соскабливать и меловать это место заново.
– Одно непонятно, почему он скрывается. Кроме нас, ему некого опасаться, – продолжал Мэйвин, воодушевлённый присутствием в городе ещё одного мага. – Можно годами бродить по всей стране и не встретиться ни с кем из знакомых, а тут…
Мэйвин как раз таки успел определить, что был когда-то уже знаком с этим Обращённым. Какое там! Их соединяла дружеская связь, наставническая даже, связь учителя и ученика. И если это действительно он, то не радоваться нужно, а опасаться.
– Это Ангус, я уверен! – решительно заявил Мэйвин, и Кревис перевёл на него удивлённый взгляд.
– А разве вы…
– Да, мы договорились никогда не искать встречи друг с другом. Можно сказать, объявили нейтралитет, так это звучит по-книжному… Почему он здесь тогда? Почему скрывается от нас с тобой? Что он задумал? Я отпустил его тогда… И после не видел ни разу. Одни слухи…
– Хороши слухи… – С укором покачал головой Кревис. – Один другого мерзее… Кто применяет свои дар и знания во вред, не заслуживает хорошего к себе отношения.
– Ангус – мой ученик! Есть и моя вина в том, что он пошёл именно этой дорогой… – заметил с горечью Мэйвин.
– Боюсь, за прошедшие годы он нисколько не изменился. Прислушайся: он, как жалкий вампир, утоляет свой голод, где и как придётся. Даже день его не страшит… В городе, где столько людей… Да ещё и после этого указа… Святая братия снова объявит охоту. И посмотрим ещё, во что выльется безрассудство твоего воспитанника…
Мэйвин промолчал. Губы сжал под густыми седыми усами, нахмурил брови. Сам он и понимал, и признавал свою ошибку. Давно уже раскаялся перед Советом Тридцати, понёс заслуженное наказание, был изгнан навсегда из почётного числа самых уважаемых магов и тем самым лишился права брать себе учеников и передавать свои знания и опыт другим. После свершённой когда-то ошибки судьба его была предопределена: умереть в одиночестве, унеся все знания свои и огромный опыт с собой в могилу. Что может быть хуже для мага? Только осознание того, что дурно воспитал своего последователя; что не разобрался в нём, не разглядел скрытые пороки.
