И ведь опять нарушил перед Советом данную клятву, приблизив к себе нового ученика. Хотя можно ли считать учеником принца Эйнарда? Он не готовится к обращению, обладает лишь элементарными магическими знаниями, знает с десяток простейших заклинаний. При всех врождённых способностях он никогда не станет одним из Обращённых, если только его не возьмёт на воспитание кто-то другой.
Мэйвин невольно смерил Кревиса оценивающим взглядом. Тот даже головы не поднял, продолжал заниматься своим делом, хотя взгляд на себе почувствовал и плечами передёрнул с понятным любому движением: не отвлекай, мол, некогда.
Да, он мог бы стать отличным учителем. Он всегда вежлив, тактичен со всеми, слова грубого от него не услышишь. И знает много. Грамоте, вот, обучен, на семи языках и девятнадцати наречиях изъясняется свободно и пишет грамотно. Вот только знания свои чисто магические и силу очень редко применяет. Это потому, видно, что слишком долго в городе живёт, среди людей, старается не привлекать к себе излишнего внимания, осторожничает, как всякий бы, наверное, на его месте.
Каждый Обращённый за свою долгую жизнь имеет право воспитать всего трёх учеников, таков негласный закон, идущий ещё от предков. Мэйвин лично знаком был лишь с одним учеником Кревиса, с таким же книгочеем и умницей Ильгом.
Тонкокостный, болезненного вида юноша с задумчивым, бесконечно спокойным взглядом серых неподвижных глаз. Сейчас он служит в Королевской библиотеке и безмерно счастлив на своей неприметной должности. Он так же скрытен и осторожен, как и его учитель, и если и дальше будет осторожничать, то, несмотря на указ, сумеет пережить многих. Хотя такая близость ко двору, к самому Корвинусу – инициатору страшного указа – может кому другому и показаться опасной.
– Тебе бы не мешало встретиться с ним, – заговорил Кревис, переставляя баночки с цветной тушью на наклонном столике, за которым сидел. – Ангус не мог случайно объявиться в этом городе. И то, что он скрывается…
– От этой встречи мало толку, – возразил Мэйвин, хоть и сам понимал, что встреча эта в небольшом городке так и так неизбежна. – Вряд ли Ангус обрадуется. Да и мне самому…
– Дело вовсе не в ваших чувствах! Твой Ангус… Он опасен! И его не сдерживают никакие принципы. Ни моральные, ни этические. Лучше прямо спросить, чего он от тебя хочет, чем ждать какой-нибудь подлости из-за угла.
– Он не пойдёт на это! – Мэйвина непонятно почему возмутили слова старого друга. – Он оступился всего один раз, давным-давно… Не надо думать, что он настолько бесчестен…
– Бог мой, Мэйвин! – Кревис горько рассмеялся, глядя другу своему в глаза. – Ты же и сам всё понял. Ангус «пил» чью-то жизнь, когда обнаружил себя. Значит, сейчас он снова молод и полон сил. А теперь посмотри на себя. Ты – старик, Мэйвин! Впрочем, как и я…
Кревис отвёл взгляд со вздохом, он не хотел обидеть своего друга и гостя, но правда на то правда и есть, что слушать её не всегда приятно.
– Все мы знаем, как ЭТО делается, и это не сложно. Но чем дольше живёшь, тем больше понимаешь… – начал Мэйвин.
– Да, Мэйвин, – перебил его Кревис, согласно кивая головой, сам продолжил начатую фразу: – Да, с годами понимаешь, что не имеешь никакого права ради своей жизни лишать всего других, пусть даже если это всего лишь простые люди, коих сотни и сотни вокруг.
А молодых нас, помнишь, это не останавливало. Напротив! Свою власть, своё право исключительное даже приятно было чувствовать. Возможность жить чуть ли не вечно. Кто откажется от такого?
