До места прибытия они не разговаривали. Мирра отметила: она задела мужчину своим недоверием. По приезду, когда чилиец доставал чемодан, она заинтересовалась цветной коробкой, стоящей в багажнике. Её цвета были невыносимо кислотными для глаз.
– Что это?
– Светящиеся краски, хозяин просил привезти.
Натан вышел её встречать собственной персоны. Это был молодой мужчина арийской внешности. Выше Мирры на целую голову, он мягко смотрел на неё сверху вниз.
– Очень хотел вас увидеть! – начал он вместо приветствия, обратившись к девушке по-испански.
Мирра ответила по-немецки:
– Добрый день, гер Натан. Я была очень расстроена, узнав, что здесь есть и другие менеджеры. Вы не соблюдаете условия договора.
Он улыбнулся и, не растерявшись, перешёл на немецкий:
– Это мои гости. Они никак не связаны с туризмом.
– Правда? – недоверчиво прищурилась девушка.
– Правда!
Натан забрал у неё сумку и, пропуская вперёд, проговорил:
– Я хочу показать вам дом и вашу комнату. Скоро ужин. Вы проголодались?
– Да.
Дом представлял собой каменное строение в неоготическом стиле. Комнаты были просторными и солнечными, а стены выкрашены в аскетичный белый цвет.
– Вот здесь ваша комната. – Натан привёл её на второй этаж. – Осмотрите. В семь часов жду вас на ужин. – Он поставил чемодан на пол и непродолжительное время внимательно следил за ней. Её внимание привлекла картина на белых стенах: обнажённая женщина стыдливо прикрывает грудь, голова опущена, а у ног лежит ярко-алое покрывало.
– Это картина Артура Гротгера «Фрина». Реальная Фрина была гетерой, музой творческих людей… На полотне изображено, как её подвергают суду. Обнажившись перед публикой, она доказывает своё физическое совершенство и родство с богами.
Мирра протяжно вздохнула и спросила:
– Доказала?
– Да.
– Что-то я не совсем поняла. Так за что же судили Фрину? За проституцию или за то, что она была музой? – язвительно поинтересовалась девушка.
– Вы мне нравитесь, – рассмеялся Натан. – Куртизанок казнят без суда и следствия. И музы подлежат суду.
Он подошел к картине поближе и, указав на размытые блики на кусочке лица Фрины, произнёс:
– Когда муза плачет, происходит что-то очень важное.
Мирра смотрела на него, как на сумасшедшего. Что он несёт?!
– Не буду вас задерживать, Мирра, увидимся за ужином. – Хозяин дома старомодно раскланялся и у двери проронил: – Не находите, что она похожа на вас? – Натан указал на картину и тут же вышел, не дожидаясь ответа.
Весь этот странный диалог утомил девушку и навёл смуту. Она ощущала нечто зловещее, но не могла связно мыслить – усталость давала о себе знать.
Мирра подошла к окну и увидела, что водитель был ещё здесь. Он отдал коробку с красками кому-то из прислуги, взамен получив наличные. Видимо, чилиец почувствовал её взгляд: он поднял голову и, заметив девушку в окне, сделал прощальный жест и поцеловал нательный крестик, достав его из ворота рубашки.
«Это значит, что он будет молиться за меня», – с этой мыслью Мирра приняла душ и переоделась. Выйдя из ванной комнаты, она отметила: в комнате потемнело; солнце пряталось за вершиной, и его прощальные лучи лениво скользили по кровати. До ужина оставался час. Девушка прилегла на кровать и, уставившись на картину, обратилась к ней:
– Привет, Фрина! Я немного отдохну, разбуди меня через тридцать минут.
Мирра закрыла глаза и провалилась в сон, хотя, скорее, это были видения на грани сна и реальности: на ней старомодная одежда, перед собой она видит мужчину, который крепко держит её за руки и отчаянно шепчет:
