– Тебе нехорошо? – спрашивает Харун.
– Нет, – Я пытаюсь задержать на нем взгляд и поймать его лицо не таким расплывчатым, и спустя несколько секунд мне это удается. – Просто немного устала.
Харун машет кому-то из толпы, и к нам подходит мой брат.
– Нужно увести ее, у нее кружится голова, – командует Харун. – Бери ее под вторую руку, только чтобы это выглядело естественно.
– Что с ней?
Мирез вцепляется в мой локоть, но, кажется, что он готов прямо сейчас подхватить меня на руки и бежать. Харун закатывает глаза.
– Я сказал «естественно». Не думаю, что Тизерии нужно еще больше внимания к себе сегодня. Просто держи ее и иди к выходу.
Мирез расслабляется. Я впервые вижу, чтобы этот упрямый человек кого-то слушал. Надеюсь, он не обменял свою свободу или беспрекословное послушание графу Грейкаслу взамен на мою жизнь.
К счастью, никто не останавливает нас, чтобы поздравить или побеседовать, и они доводят меня до гостиной. Агна по-прежнему здесь, с чайником, полным травяного отвара. Я выпиваю половину чашки мелкими глотками. Комната перестает вращаться и медленно останавливается.
– Как себя чувствуешь? – спрашивает Мирез.
– Хорошо, просто немного закружилась голова. Наверное, это из-за танцев. Сейчас все хорошо.
Мирез всматривается в мое лицо, но, видимо, не находит в нем признаков для волнения. Харун кладет руку ему на плечо, привлекая к себе внимание.
– Я бы хотел побыть немного наедине со своей женой, – твердым голосом произносит Харун.
Мирез кивает и выходит. Агна уже выскользнула из гостиной незамеченной, и мы остаемся в комнате одни. Харун садится в кресло напротив и опускает руки на колени.
– Ты правда хорошо себя чувствуешь? Я заметил, что ты отвечаешь так словно по привычке, – его карие глаза блуждают по моему лицу.
Я знаю, что обычно случается в самом конце свадебного дня, пускай наш и был весьма коротким, но только так можно закрепить наш союз, в противном случае брак могут признать недействительным. Но я боюсь спросить, язык не шевелится, и я лишь шумно выдыхаю и чувствую, как краска приливает к лицу.
– Тизерия, ты можешь сказать мне правду. Я не могу пропустить этот момент… Если вдруг тебе станет хуже.
Я опускаю голову и смотрю на свои руки, которые по-прежнему сжимают остывшую чашку. Желудок сжимается.
– Я не уверена, что мне хватит сил.
Я говорю это так тихо, буквально выдыхаю из себя. И хотя для вампирского слуха это не проблема, Харун все равно переспрашивает, и я повторяю свои слова.
– Нет, Тизерия, я услышал тебя. Я просто не понимаю, о чем…
Он замолкает, и я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него. У Харуна такое растерянное выражение лица, что я отвожу глаза. Шея и уши горят.
– Тизерия, этого не будет, – отрезает он.
Я хмурю брови. Теперь я растеряна. Неужели Харун согласился на этот брак исключительно из-за жалости? Но разве я сама не пошла на это ради спасения своей жизни? Все внутри обрывается. Избежать смерти может мне и удалось, но вот обмануть надежду – нет. Особенно когда карие глаза полны беспокойства.
– Не тогда, когда ты человек, – продолжает Харун. – Особенно такой хрупкий. Это слишком опасно. Я могу убить тебя. Боюсь, этот брачный союз создавался не для того, чтобы сократить твою жизнь. Не думаю, что несколько дней сыграют большой роли.
Я отвожу взгляд. Чувствую себя так неловко, что готова провалиться сквозь землю.
– Тизерия, я говорил это не для того, чтобы смутить или обидеть тебя. Мне нужно знать, если тебе станет хуже, потому что я не хочу пропустить тот момент, когда я обязан буду тебя спасти. Поэтому прошу, будь честна со мной.
