– Леди и джентльмены, поприветствуем графа и графиню Грейкасл! – громко говорит он, и отовсюду поднимается такой шквал аплодисментов и криков, что хочется зажать руками уши.
Но вместо этого я улыбаюсь толпе. Улыбка растягивается на моем лице против воли. Я вдруг осознаю, что впервые за много лет я не сижу в углу, а стою в центре зала, и множество глаз касаются моего тела, лица и платья.
Мужчина машет руками гостям, чтобы те успокоились. На это у него уходит еще несколько минут, пока не начинает вновь играть музыка и гости не возвращаются к танцам и еде. Высокий мужчина идет к нам.
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – говорит Харун.
Мужчина останавливается напротив нас. Он не настолько высокий, каким казался издалека. Мужчина всего лишь худощав для своего роста, поэтому издалека казался выше.
– Тизерия, это Райнер Белл, – улыбается Харун. – Человек, который спас мне жизнь.
– Человек? – ухмыляется он.
Харун смеется.
– Тизерия, поздравляю со свадьбой, – Райнер улыбается, и вокруг его глаз собираются морщинки.
Он наклоняется и целует мою руку.
– Благодарю вас, – отвечаю я, когда он выпрямляется. – Расскажите, как вы спасли жизнь Харуну?
– Как-нибудь в другой раз, когда у нас будет больше времени… и тишины, – отвечает он. – А сейчас прошу меня извинить, одна дама ждет, когда я приглашу ее на танец.
Он наклоняет голову, а затем разворачивается и уходит к девушкам, что сидят недалеко от кружащихся в танце пар, пьют вино, болтают и кокетливо обмахивают себя веерами, зазывая мужчин на танец.
Крепкие руки надежно поддерживают меня. Мы садимся во главе стола под аплодисменты и поздравления. Лакей наполняет высокие бокалы шампанским. Пузырьки отталкиваются от дна фужера и разбиваются, едва коснувшись поверхности. Харун поднимает бокал, я отвечаю ему, и мы одновременно делаем глоток шампанского.
Когда пузырьки перестают лопаться во рту, я наклоняюсь к Харуну и спрашиваю:
– Разве ты можешь пить что-то, кроме… – я боюсь произнести это слово вслух среди такого количества вампиров, поэтому показываю на шею.
Харун смеется и делает еще глоток, а затем отрывает одну виноградину у ближайшего блюда с фруктами и с наигранным удовольствием ест.
– Как видишь, я и это могу, но только дело в том, что это меня никак не насыщает. Да и вкус не такой, как раньше. Или я забыл его за столько лет.
– А сколько тебе лет? – спрашиваю я.
– Поешь чего-нибудь, и я отвечу.
Я наугад тыкаю вилкой в тарелку и подхватываю кусочек ветчины, кладу в рот и жую.
– Мне сто двадцать три года, – невозмутимо отвечает Харун. – В этом году ровно сто лет, как я стал вампиром.
Я открываю рот, чтобы задать следующий вопрос, но Харун кивает на мою тарелку и заводит разговор с мужчиной, который сидит рядом. Они обсуждают торговлю и сбор урожая, и по разговору я понимаю, что это управляющий замком. Я набираю очередную порцию еды и отправляю в рот, слушая, как идут дела в Старесе, пока тарелка не становится наполовину пустой.
Харун встает и подает мне руку.
– Потанцуем?
Мы идем в центр зала. Музыканты начинают медленную протяжную мелодию. Харун кладет руку мне на талию, одаривая спину мурашками, и мы начинаем медленно кружиться. Мои ноги почти не касаются пола. Кажется, что скоро я совсем оторвусь от паркета и улечу далеко-далеко, и Харуну придется полететь со мной, ведь его руки так крепко держат меня.
Постепенно другие пары присоединяются к нам. Харун медленно ведет нас к краю, наш танец скоро закончится, и я медленно спускаюсь обратно на землю. В одном из проплывающих мимо танцующих я вижу лицо брата, но даже не успеваю улыбнуться ему. Харун останавливается, но не убирает руки с моей талии. Наши тела так близко друг к другу, что у меня перехватывает дыхание и кружится голова.
