Келтран стоял так близко, что Мэл чувствовала тепло его тела оголёнными участками кожи. Он пах книжной пылью и чем-то приторно-сладким, кружащим голову. Томно сощурив все свои глаза, Релинар осматривал ее лицо, словно хотел запомнить каждую черточку. Малврае поняла, что не дышит уже целую минуту. Она шагнула еще ближе, заставляя Келтрана упереться задом в стол, ее руки легли ему на грудь и нетерпеливо засуетились в поисках брешей в этой жреческой броне.
Как много одежд, как много на нем лишних одежд… Это то, о чем говорила сестра? Особенный мужчина, который вызовет в тебе страсть…
Губы пересохли, их срочно требовалось увлажнить. Мэл потянулась к Релинару за поцелуем, но жрец вдруг отстранился, глядя ей за спину.
– Ваш… раб… Простите, госпожа… не привык, когда… смотрят.
Малврае бросила на дэва строгий взгляд, на мгновение выплывая из дурмана. Алактир смотрел на них с откровенным недовольством.
– Выйди, – хрипло приказа она.
– Вы велели мне сопровождать вас везде. – Дэв скривил губы. – Госпожа.
– Я сказала – выйди!
– Похоже, – пробормотал Келтран, – вам всё же стоит задуматься об усмирении…
Малврае обожгла его злым взглядом, и жрец потупился.
– Не учите меня, как обращаться с рабом! – прорычала она, чувствуя, как в груди закипает злость и одновременно с этим – стыд. Проклятый дэв смеет ей дерзить при посторонних. Мелкий паук учит, как ей обходиться с рабом при самом рабе. Немыслимо! Их бы обоих высечь! – Стойте здесь, – велела она Келтрану, – я сейчас вернусь.
Малврае схватила Алактира за его золотой амулет и потянула в коридор. Когда они вышли из столовой, она заперла дверь и с силой толкнула дэва к стене, упираясь рукой ему в грудь.
– Когда я приказываю – ты слушаешься! Ты выполняешь всё, что я скажу, если не хочешь быть прилюдно выпорот! Тебе ясно?!
Синие глаза недобро сощурились.
– Этот альв прав, я не обучен рабству. Что делать, когда один приказ противоречит другому?
– Госпожа! – рыкнула Мэл.
– Госпожа, – сквозь зубы прошептал дэв.
– Слушаться нового приказа, очевидно! Что здесь непонятного?!
– Слушаюсь. Остаюсь здесь. Госпожа.
С минуту они сверлили друг друга острыми взглядами. Мэл задавалась вопросом – почему и правда не высекла его при Келтране? Стоило высечь. До крови. До слез и мольбы о пощаде. Как же хотелось сделать ему больно! Малврае снова рыкнула, натыкаясь взглядом на солнечный амулет дэва, который почему-то все еще оставался на нём… И правда, почему? Птичке пора забыть о воле и о своём прошлом. У птички теперь другая жизнь. Мэл резко сдернула амулет с его шеи. Цепь лопнула, рассыпая звенья по полу, следом полетела и сама побрякушка.
– Нет! – вскрикнул дэв, но было поздно. Малврае с хрустом раздавила его драгоценность каблуком своего высокого сапога. Тонкий золотистый метал погнулся, солнечный камень выскочил из оправы и укатился прочь, пропадая в тени коридора. – Нет…
Алактир дернулся было за ним, но Мэл сильнее надавила рукой ему на грудь.
– Забудь. Ты больше не паладин. Ты – раб. Мой безвольный слуга. Ты больше никогда не ослушаешься меня. Иначе, следующее, что я раздавлю…
Мысль, быстрая и колкая, как острие ритуального ножа, ковырнула разум. Матушка велела не спускать с Келтрана глаз!
Когда Малврае ворвалась в гостиную, комната была пуста. Сердце замерло на пороге удара. Она заметалась по гостиной, пока не заметила, наконец, открытую дверь террасы, и тонкую фигуру жреца за шифоновой шторкой.
