На короткое время, забываюсь зыбким сном, сквозь который слышу гудок сигналящей машины и смех запоздалых гуляк. Однако, плач сына заставляет подняться. Тело кажется рыхлым, неповоротливым, словно раздувшееся тесто. Путь до детской кроватки оказывается невероятно длинным. Холодно. Хочется сжаться в комок и скулить. От воспоминаний о недавнем ужине, к горлу подкатывает тошнота.
Сынок обкакался, нужно подмыть и сменить подгузник.
Отправляюсь в умывальную, набираю таз воды, возвращаюсь в комнату. Со стороны кухни доносятся голоса. Ильинична нахваливает какие-то пельмени, Валерий Степаныч бормочет ей в ответ с набитым ртом. И конечно, эта вездесущая вонь нечищеного мусоропровода, дешёвых сигарет, браги и сбежавшего молока.
Носком тапка толкаю дверь, захожу в свою комнату, ставлю таз на диван. Малыш кричит, выгибается. Надеюсь, что крик связан с грязным подгузником. Подмываю, меняю подгузник и штанишки, вновь кладу в кроватку. Однако, Данечка продолжает кричать. Крик боли кромсает душу, вонзается в сердце острым кинжалом. Грею на батарее пелёночку, затем, кладу её на животик младенцу. Не помогает, сынок продолжает кричать и поджимать ножки к животу.
Понимаю, что придётся давать ветрогонное. Чёрт! Как плохо, плохо видеть! Зрячая мама справится с данной задачей без труда. Но что делать, если ты просто-напросто не видишь этих капель? Способ, придуманный мной, не совсем гигиеничный, но иначе, лекарство ребёнку не дать.
Достаю из шкафчика железную кружку, а из холодильника, лекарство. Теперь мне нужна полная тишина, вот только, как объяснить это сыну? Полностью обращаюсь в слух. Встряхиваю бутылочку над кружкой, раз, другой, третий. Дзинь, дзинь, дзинь, падают капли. Всё, семь капелек я, кажется, набрала. Теперь, сцеживаю молоко в бутылочку, сливаю лекарство из кружки, предлагаю ребёнку. Малыш принимается сосать.
Всё, тишина, Данечка успокаивается и засыпает у меня на руках.
Жанна заходит в комнату без стука, садится рядом, шумно выдыхает. От неё пахнет сигаретами и кондиционером для белья. Крупная, громкоголосая и весьма уверенная в себе дама. Я побаиваюсь женщин, подобных ей, но в то же время и завидую. Мне хочется быть такой же сильной, такой же спокойной, такой же бесстрашной и независимой.
– Орал твой ночью, – констатирует она.
– Да, с начала покакал, затем живот,– отвечаю, поймав себя на том, что говорю с трудом. Язык заплетается, в голове звенят колокола.
– Да я не о малом, – с усмешкой отмахивается Жанна. – Я о мужике твоём. Мудак он, гнать таких надо поганой метлой. А мы дуры-бабы держимся за них, угождаем.
Молчу. Оправдывать Виталика нет ни сил, ни смысла. Да и Жанну не переспорить.
–– Все они козлы, – продолжает соседка.– У меня их трое было. Всех прогнала, один блядуном оказался, другой пьяницей, третий- лентяй, каких поискать. Никого мне не нужно. Вот есть у меня Таиска, для неё и живу. Поверь мне, подруга, мужик- всего-навсего средство, а не цель. А по-настоящему, счастливой женщина может стать. лишь родив ребёнка.
Молча соглашаюсь. Как бы мне не было трудно сейчас с Данечкой, я ведь счастлива. Так как нет любви более чистой, искренней, сильной, чем любовь к своему ребёнку.
– Сегодня твоего Даньку купаем, не забыла? – спрашивает Жанна, и я ловлю себя на чувстве облегчения. Чёрт! А ведь я боялась, что Жанна забудет или откажет, сославшись на дела. А одна я не справлюсь. Купание ребёнка для меня, как ни крути, высший пилотаж.
