Я вышла на улицу и огляделась. За те три года, что я здесь не была, ничего не изменилось. У тётушки был свой крепкий одноэтажный домик на четыре комнаты, садик во дворе, огород и летняя беседка, овитая виноградом. Как здорово было в ней летом! Жара не проникала сюда даже в самое пекло. Я зашла в беседку, села на своё любимое кресло-качалку и стала наслаждаться близостью природы. Я разглядывала кусочек неба, пробивавшийся сквозь резные стены и думала о том, как хорошо хотя бы иногда возвращаться в тот дом, где провёл своё детство, к тем людям, которые растили тебя и любили как родную. По сути, у меня было с детства два дома, и с детства же я вынесла одно горькое ощущение – в какой бы дом я не приехала, через месяц начинала скучать по другому.
Вздохнув, я встала с кресла и пошла на улицу. По дороге я наклонилась и подобрала с пола кусок какого-то ремня. Странно, это был не кусок ошейника, как я предположила вначале, но что-то этот кусок мне напоминал. Не додумавшись ни до чего, я осмотрелась и не найдя мусорного ведра, положила ремешок в карман.
– Нет, ну где носит эту заразу! – только успела подумать я, как она вернулась. Причём вернулась не одна, а в сопровождении всей тётушкиной шайки, которая каталась вокруг Светки клубком. Подойдя к нему, я поковырялась в этом клубке и ухватила кусок наиболее чистой шкуры. Это оказался не Филимон, а какая-то серая визжащая от удовольствия дворняга.
– Вот он. – помогла мне Светка выдрать из шумного скопища псов моего Филимона.
– Да отстаньте вы! – прикрикнула я на остальных, но они на меня внимания не обратили и покатились дальше по двору. Филимон захотел с ними и стал отчаянно вырываться и порыкивать.
– Да отпусти ты его, не мучай! – вступилась за него Светка.
– Ага, тебе хорошо говорить, а мне его теперь целый вечер отстирывать придётся. – вздохнула я и отпустила Филимона на землю. Филимон довольно взвизгнул и скрылся в клубке. – А ты неплохо выглядишь. – сказала я, осмотрев Светку.
– Скажи же, что даже не скажешь, что это купальник. – обрадовалась Светка.
– Ага. – согласилась я.
Я его сама выбрала из тётушкиных вещей. Кстати, пора бы начать поиски наших вещей. – напомнила Светка, что у меня кроме затасканного ещё в юности халата, здесь больше вещей нет. – Я пойду быстренько в душ, переоденусь и жду тебя за завтраком.
– Жди-жди, я уже поела!
– О чём шушукаетесь? – спросила тётушка, высунувшись из окна и подставив в нашу сторону ухо.
– Да так, ни о чем, в общем. – ответила я, но тётушка меня не расслышала.
– Да угомонитесь вы! – крикнула она на свой зверинец и махнула рукой. – Вот развизжались, ужас! Они такие в первый раз, что с ними случилось, ума не приложу.
– Филимон приехал! – подсказала я.
– А. – снова махнула тётушка рукой, не расслышав меня.
– Мы за вещами хотели поехать, – обратилась Светка к тётушке, – а где коричневая барсетка, что мы вчера привезли, я её на трельяж положила.
– Ох. – выдохнула я, и вспомнила, что же именно мне напоминал кожаный хлястик, найденый в беседке – ручку от той самой барсетки. Ну, так и есть, мягкая натуральная кожа была любимой игрушкой Фильки. Он мне уже погрыз две пары туфель, и с тех пор я обувь закрывала в шкафу. Как же я не подумала о барсетке?
– А где барсетка? – снова спросила Светка, выйдя из ванной. – Она же вот тут лежала, я же её ещё утром видела.
– Вот. – тихо ответила я, протягивая ей остатки барсетки. – Больше не увидишь.
