Когда реки потекут вспять. Из рассказов геолога - страница 9

– Нам бы туда и обратно, – продолжал Анин. – Мы никого тревожить не будем. Посмотрим и уйдем. Вот только тайга тяжелая. Если бы можно было у вас лошадь арендовать. Мы заплатим…

Тихон Савельевич качнул головой.

– Нет. Лошади сейчас самому нужны. Уборка не ждет. Да и не пройти туда с лошадьми. Об эту пору туда и пешему не просто.

– И вы не ходите?

– Зимой по всей тайге охотничаем. А сейчас, да с лошадью… Нет, не пройти…

– Пройдем! – сказал Яков Родионович и было в его голосе такое убеждение, что не только Иван и Михеич поверили, что они пройдут, но и Тимофей Савельевич перестал сомневаться.

– Что ж, с богом! – Сказал он и поднялся. Вечор может отец выйдет, с ним поговорите. Он тайгу как никто знает.

– Спасибо. Обязательно… А теперь что? Кости попарим?

Он говорил весело, скрывая за шутливым тоном огорчение. Тайга действительно тяжелая. А без лошади опять все на себе. Да и много ли унесешь? Хорошо, если на Касовских галеях хозяева такие же гостеприимные… Впрочем, гостеприимство – закон тайги. Сомневаться не приходится. Примут даже недруга.

Влас проводил их к бане. Иван взял ведро и направился к колодцу.

– Куда? – остановил его Яков Родионович. – Я же сказал, никакой самостоятельности.

– Так воды же, из колодца!

– Нельзя не колодезным ведром.

– Я принесу, – сказал Влас. Он опять улыбался.

– Я думал, сказки все это, про град Китеж, – сказал Иван.

И Михеич оглядывался по сторонам, удивлялся:

– Надо же, не дошла сюда Советская власть!

Его сутулая фигура даже выпрямилась.

– Остался бы? – спросил Яков Родионович.

Михеич от неожиданности помотал головой, как лошадь.

– Не-ет…

– Что так? Ни Советской власти! Ни колхозов!

– Нет! – Уже твердо ответил Михеич. – Это же все равно, что в лагере. Только без конвоя.

– Живут же люди.

– Нет. Так нынче уже не живут.

Подошел Влас, принес два ведра студеной воды.

– Баня истоплена, – напомнил он.

Как и другие строения на заимке Пимушиных, баня была сложена из кедра.

Солнечное дерево – кедр. Рослое, сухое, горит хорошо, и плодоносит, и не гниет. Стены из кедровых бревен как бы хранят солнечное тепло и сухость.

В парную вел небольшой сухой предбанник, наполненный теплом кедра и жарко истопленной печи. Белье сложили на лавке. Хозяйственный Михеич сразу ухватил таз.

– Вы погрейтесь маленько, а я, однако, постираюсь.

Он быстро наполнил таз водой и начал шваркать куском хозяйственного мыла по нательному грязно-серому белью, которое, казалось, не отстирать никаким мылом.

В парной еще было сухо. Тусклый свет из маленького оконца освещал бревенчатые потемневшие от жара, почти коричневые стены, широкие толстые доски, выстилавшие пол, и большой «семейный» полок, сделанный из таких же толстых досок. На нем могло уместиться сразу человек пять. В углу громоздилась большая печь без дымохода из камней, привезенных, видимо, с Енисея, и обмазанных и скрепленных глиной. Со временем глина затвердела, подверглась обжигу и теперь сама выглядела как камень. А по центру печи помещался котел, покрытый деревянной крышкой. Из под крышки выбивался слабый пар и тянулся в противоположный угол, наискосок, где под потолком виднелась маленькая отдушина. Зимой ее затыкали тряпкой.

– Начнем? – спросил Яков Родионович.

Он приподнял крышку, зачерпнул ковшиком кипятку и плеснул на камни. Жаркий и влажный тропический вихрь возник над каменкой и пронесся над головой к отдушине. Иван даже присел. А парная сразу наполнилась жаром, на теле выступил пот.