За окном еще густели сумерки, но обитатели заимки уже не спали. Хозяйка, одетая во все темное и повязанная платком, как и вчера, по-монашески, хлопотала у печи, доставая оттуда ухватом одни чугунки и устанавливая другие. Ей помогала девочка лет двенадцати, худенькая, одетая во все белое.
«Как мотылек, – подумал Яков Родионович, – а живет в темноте».
Вошел Тимофей Савельевич. Он был обсыпан мучной пылью.
Вслед за ним вошел Влас. Тимофей Савельевич взглянул на него.
– Готово! – сказал Влас.
– Баньку вам протопили, – сказал Тимофей Савельевич. – Поснедаете, можете помыться.
Яков Родионович приподнялся на шкуре, протянул руку за одеждой. Сидя натянул рубашку, затем поднялся, надевая штаны. Как только он стал одеваться, поднялся и Михеич. Тыльной стороной ладони расправил усы – вот, мол, и мы в порядке. А что вчера, так было ли это?
Иван тоже проснулся. Но он только приоткрыл один глаз, а вставать не торопился. На шкуре так тепло и так мягко. Это тебе не бревнышки у костра.
Но Анин взглянул на него и Иван выпрямился как пружина. Молодой, подвижный, он быстро натянул сухую одежду и первым подошел к рукомойнику, оригинальному умывальнику-бочонку. Но тот был пуст.
– Где у вас вода, – спросил он и сразу почувствовал, что на него как-то странно смотрят. Смотрит неожиданно притихший Яков Родионович, взглядом суровым и осуждающим – хозяин, как будто с испугом – хозяйка, а Влас, наоборот, с веселыми искорками в глазах.
– Давайте вашу кружечку, – ласковым голоском сказала девочка.
Она ополоснула руки, зачерпнула ковшиком из кадки и сверху, осторожно, чтобы не коснуться, наполнила его кружку. И, когда она отошла, хозяин заулыбался, а хозяйка, быстро вытерев руки о передник, стала собирать на стол.
– Вы уж разрешите ваши мисочки, – как и вчера попросила она.
Вчера Иван не обратил на это внимания, но сегодня он уже понял, что дело не в посуде.
Сели за стол. Пока хозяйка перекладывала горячую картошку из чугунка по мискам, Яков Родионович наклонился к нему и тихо сказал:
– Ничего сам не трогай. Кержаки здесь живут, староверы. Ни посуды их не касайся, ни с женщинами не заговаривай… Они сами все дадут…
– Ешьте на здоровье, – сказала хозяйка и отошла в сторону.
– Это что же, как в граде Китеже? – изумился Иван.
– Как в граде… – кивнул Яков Родионович. – Россия велика… Смотри внимательно, еще не то увидишь.
Тимофей Савельевич отряхнул с колен мучную пыль, сел рядом.
– Давайте с нами? – предложил ему Анин.
– Благодарствую, мы уже…
Он сидел с гостями, хотя работа ждала его. Но и не только из вежливости. Анин понимал: вчера было не до разговоров, сегодня надо было объяснить – кто они, зачем здесь. Да и нужда была к хозяину, надо было, чтобы он помог.
– Трудная тайга здесь, – сказал он, кладя ложку.
– Трудная, – подтвердил хозяин. Но ни о чем не спросил.
– Мы поживем у вас день-другой? – спросил Анин. – Окрестности посмотрим, потом дальше пойдем.
– Ищите чего?
– Местность обследуем. К верховьям Каса нам надо.
– Болота там. Непроходимые.
– Знаю. Я на Малый Кас выходил. Со стороны Оби. По карте Маковский волок через Касовские галеи лежал. Землепроходцы раньше по нему с Оби в Енисей переваливали.
– То когда было! Нет там теперь волока.
– Волока нет. А люди? Раньше, я знаю, жили там.
– Все равно, не пройдете. С Большого Каса к Малому летом пути нет.
– А на Большом Касе есть люди?
Тимофей Савельевич не ответил и Анин правильно понял: люди там есть, но говорить о них Пимушин не хочет.
