Когда я встречу тебя вновь. Книга 4. Ценой собственного счастья - страница 2

– Сколько они стоят? – поинтересовалась я твердым тоном.

– Я не узнавал их стоимость, но, когда они достались нам в наследство, говорили, что они очень дорогие.

– Назовите вашу цену, и я куплю их у вас. Прямо сейчас.

– Мне надо подумать.

– Думайте быстрее.

– Может, тысяч сто.

– Сто тысяч за книги?!

– Да, там двенадцать томов, и как я сказал, они очень ценные.

Я повернулась к могиле Шандора, посмотрела на его улыбающееся лицо. Ради тебя, любимый. Все, что угодно, за любую цену.

– Хорошо, я куплю эти книги за сто тысяч. У вас есть банковская карта?

– Да.

– Я могу забрать энциклопедии сегодня под расписку, а деньги перечислю в ближайшее время? Дайте мне реквизиты карты.

– Извините, но вечером деньги, утром стулья.

Я не смотрела на Глеба, но все равно отвернула голову, чтобы он не заметил, как мне был неприятен этот торг. И это здесь, на могиле его друга!

Невольно я посмотрела на соседнюю могилу и… обомлела. Еще один свежий крест, окруженный венками, на котором табличка: «Слобода Анна Васильевна (Джофранка)» и годы жизни: «10.09.1952 – 15.05.2014», а ниже ее фотография в такой же рамке, как у Шандора. Джофранка тоже умерла? Запись сообщала именно об этом: меньше месяца назад. Так не бывает, чтобы два близких и родных человека ушли один за другим. Это какой-то кошмар!

Вороны раскричались еще сильнее, и в их карканье я услышала издевательский смех.

– Глеб, я не ошибаюсь, это мама Шандора?

– Да, все верно.

– Что случилось?

– Она болела. Шандор бился за ее жизнь целый год, но все тщетно. Исход был ясен сразу, однако он до последнего надеялся на чудо.

– Что у нее было?

– Рак поджелудочной. Ей делали операцию, но уже пошли метастазы и надежд на исцеление не было никаких. Именно из-за ее болезни он не смог выкупить у меня книги. Все деньги шли на ее лечение.

Я думала хуже, чем есть, мне уже быть не может. Но я ощутила себя настолько раздавленной и ничтожной, что мне и самой захотелось умереть. Весь год Шандор заботился о своей матери и не хотел с ней расставаться. Я же бросила его, подозревала в подлости и не понимала, как он мог игнорировать меня и сына столь длительный срок. Я думала только о себе. Неудивительно, что в нашу последнюю встречу он меня презирал. О, Шандор, прости меня!

Я стала падать, но Глеб меня подхватил.

– Лиза, нужно уходить. Это зрелище не для слабонервных.

Я уже не помню, как дошла до поселка, как мы попали в дом Глеба. В себя я пришла только, когда выпила стакан воды и почуяла запах табака. Вероятно, Глеб курил и в доме. Я сидела за столом с клетчатой скатертью, справа от меня окно с легкой занавеской.

– Вам лучше? На вас лица нет.

Я скинула платок и очки и смотрела в пустоту.

– Мы ужасно расстались. Я так виновата перед ним. И то, что это никак не исправить, рвет меня изнутри. Как мне с этим жить, Глеб?

– У вас есть сын. И дочь, кажется. Надо жить ради них.

– Да, вы правы.

Я снова припала к стакану с водой. Прошедшая неделя была самой сложной в моей жизни. Я помню ее только урывками. Агония, жгучая боль и зияющая дыра в сердце, которая не затянется никогда. И уйти бы следом, но Миша держит меня на этой земле. Я ему нужна. И не только ему.

– Глеб, я хочу увидеть Динару.

– Зачем? – встревожился мужчина, опускаясь на соседний стул. – Вы сказали, что сходите на могилу и уедете.