Я снова подхожу к полкам, вытаскиваю книги, меняю их местами. Проверяю старые издания, перекладываю их на задний стол для дальнейшей уценки. В какой-то момент нахожу книгу с подписью на форзаце – почерк мамы. На мгновение у меня перехватывает дыхание. Грудь сжимает тёплая волна, пальцы дрожат, когда я провожу по старым буквам. Сердце гулко бьётся, будто осознавая важность этого момента – кусочек прошлого, который вдруг вернулся, словно ждал, пока я его найду.
– Бабушка, ты знала, что здесь есть мамины книги? – спрашиваю я, подходя к ней.
Она поднимает голову, её глаза становятся мягче.
– Конечно, милая. Я думала, ты их уже видела. Это одна из тех, что она любила больше всего.
Я провожу пальцем по старым буквам, чувствуя тепло от этой неожиданной находки. Эта книга – это не просто старая бумага и выцветшие буквы. Это часть моей мамы, частичка её мыслей, её вкуса, её мира, который мне никогда не довелось узнать по-настоящему.
Провожу пальцами по её подписи, будто пытаясь ощутить связь сквозь годы. Какое произведение заставило её оставить автограф на форзаце? О чём она думала в тот момент? Возможно, она хотела, чтобы когда-нибудь я нашла эту книгу и поняла что-то важное. Я чувствую, как горло сжимает от нахлынувших эмоций, но я не отвожу взгляда. Сейчас мне нужно просто немного побыть с этой книгой, с этой частью прошлого, которую я неожиданно нашла среди полок.
Сижу на полу, прислонившись спиной к книжному стеллажу, и держу в руках книгу, которую когда-то читала моя мама. Её подпись на форзаце кажется такой живой, будто она оставила её всего несколько дней назад. Пальцы осторожно гладят выцветшие буквы, и я переворачиваю первую страницу.
Книга – старое издание «Над пропастью во ржи». Страницы слегка пожелтели, но книга хорошо сохранилась. На полях карандашные пометки, лёгкие, быстрые, будто сделанные в порыве эмоций. Мама любила рецензировать книги, оставлять в них следы своих мыслей.
«Холден всё время ищет правду, носам её боится», – написано в углу одной страницы. В другом месте: «Может, одиночество– это нетак уж плохо, если ты сам его выбираешь?» Подчёркнуто несколько строк о том, как герой боится взрослеть, но не может удержаться в детстве. В одном месте, рядом с последними страницами, написано мелким почерком: «Возможно, взросление– это когда ты начинаешь понимать, что невсе вопросы требуют ответа». Это не послание мне, просто её мысль, но я всё равно чувствую, будто она говорит со мной.
Горло сжимает.
– Ты нашла её, да? – голос бабушки звучит мягко, с нотками тёплого удивления.
Я поднимаю голову. Бабушка стоит рядом, опираясь на деревянную стойку. Её глаза – выцветшие, усталые, но всё ещё полные тепла. Она смотрит на меня так, будто знает, что я чувствую.
– Я даже не знала, что она оставила мне это, – мой голос чуть дрожит.
Бабушка медленно подходит, садится рядом. Я чувствую её тепло, запах её духов – лёгкий, цветочный, родной. Она берёт книгу, переворачивает страницы, поглаживает бумагу так же, как только что делала я.
– О, Лили… Она не оставляла её специально, – бабушка качает головой с мягкой улыбкой, аккуратно проводя пальцами по краю страниц. – Твоя мама всегда писала на полях. Это был её способ разговаривать с книгами. Я помню, как она могла часами сидеть с карандашом в руках, перечитывая любимые главы, что-то подчёркивая, делая пометки. Иногда она даже спорила с авторами – особенно если не соглашалась с концовкой. Я часто находила её записи в книгах, которые брала с полки, и всегда удивлялась, как глубоко она чувствовала слова.
