– Ей сказали в садике, что так можно стать настоящей феей, мечтает творить чудеса!
– Так купи.
– И что? Она поймёт, что чудеса не получаются, и расстроится.
– Расскажи правду.
– Сказать, что фей нет, тоже не могу, это же её мечта. Я отговариваюсь, что нужно не обычное, а очень редкое платье и его тяжело найти, пока верит.
– Анжела, – неожиданно для себя спросил Владимир, – а кем ты в детстве мечтала стать?
– Что? – переспросила она.
– Ты же не мечтала стать проституткой?
Она не сразу ответила, затянулась сигаретой, демонстративно стряхнула пепел с сигареты прямо на пол.
– А ты всегда мечтал стать ментом?
– Нет, не всегда, – усмехнулся Владимир.
Тут же он вспомнил. Деревня, луг. Босой мальчик с выструганной из ветки палкой, изображавшей копьё, он бежал по полю, угрожая невидимому противнику.
– Ахиллес! Быстроногий Ахиллес, – произнёс он вслух, вспоминая это чувство безграничной свободы, когда трава мягко ложится под босые ступни и ветер шумит в ушах. Он старался бежать как можно быстрее, чтобы доказать невидимому кому-то, насколько он способен, силён и быстр, что он достоин быть героем. Достоин принять сверхсилу. И ему казалось, что с каждым разом он становится всё сильнее и всё быстрее. Что его слышат и сделают героем.
– Почему Ахиллесом? – спросила Анжела.
– Не помню, хотя мне читали книгу о его подвигах, мне казалось, что он самый сильный. Тогда не было ни супермена, ни человека-паука. О чём можно было мечтать? Не Буратино же стать.
– А я не любила Ахиллеса, – призналась Анжела, – я всё не могла взять в толк, ладно, не повезло ему с родителями…
– Почему не повезло? – прервал её Владимир.
– Ну как же, родители явно не особо одарённые были. Я подробностей не помню, но они же его в реку окунали, чтобы он неуязвимым был?
Владимир кивнул.
– Ну вот, и где у них мозги, окунули пацана в эту волшебную речку, а пятку помочить забыли. Что, тяжело было, когда из воды вытащили, ножки ему в речке пополоскать? И вообще, кто же ребёнка вниз головой, держа за пятку, в реке купает, будто утопить хотят? Надо было аккуратно под ручки взять и окунуть. Или с ним в речке искупаться, и ребёнку безопасно. Да и ладно родители несообразительные попались, почему он сам в речке не искупался, когда подрос, или хотя бы пятку свою не помочил?
– А я тоже про это думал! Только я почему-то решил, что его пятка – это такая плата за полученный дар. И знаешь, что придумал, если стану Ахиллесом?
– Что?
– Носок бронированный сделать! Конечно, тяжеловато на ноге, зато надёжно. Я даже учительницу в школе спрашивал, где бронь достать можно. Она сказала, как только найдёт, мне сразу скажет.
– И как?
– Тишина, наверное, ищет до сих пор.
– Понятно… а я балериной мечтала стать.
– Почему балериной?
– Мама хотела и меня как-то убедила, что я буду балериной.
– Танцами занималась?
– Да нет, не до того было.
– Что так?
– Вот так… Да и ты без шлема и меча, как я погляжу, или дома держишь, пока носок не принесли?
Впервые за долгое время Владимир никого не играл, был собой. Вопрос, который не любила Анжела и на который всегда отшучивалась, вырвался сам собой:
– Ну а с работой завязывать не собираешься?
– Воспитывать будешь?
– Нет.
Владимир посмотрел на неё и понял.
– У тебя что, часто это спрашивают?
– Частенько. Все вы об одном спрашиваете. Почему занялась, почему не бросаешь и можно ли дешевле договориться, если мимо сутенёра – напрямую заплатить.
