И… Зод Гурох пошатнулся. Он устремился было с проплешины прочь, но посеченные лапы отказывались повиноваться. Шаг, другой – и кровожадное чудовище бессильно повалилось на лед.
На несколько мгновений воцарилась кромешная тишина. Люди и оборотни замерли, переводя дух. Но Харпа оправлялась и раздумывала недолго. Запрыгнув на тело чудовища, она бросилась к его толстой шее, подняла остро наточенный нож и, остервенело зарычав, с силой опустила его вниз. Но за миг до этого Зод Гурох пришел в движение.
Он поднимался вопреки всему, словно вовсе не истекал кровью и не был изранен. Словно был разрисован красно-бурой краской. Одну за другой распрямил он исполинские ноги. Разверзлась беспросветная бездна-глотка, и воздух сотряс такой исступленный рев, что от него в ужасе содрогнулись даже вековечные льды!
Хейта вскрикнула, схватившись руками за голову. Почудилось, будто тело ее изрешетил сонм яростных стрел. Она тотчас смекнула: «Этот рев отличался от предыдущих». Он топором врубился в сознание, разорвал сердце, выжег все чувства и мысли. Хейта пошатнулась, насилу устояв на ногах. Воззрилась на свои ладони и онемела от ужаса. Они больше не светились.
Зод Гурох поднялся на задние лапы мощным рывком и резко повалился на спину, разметав путников по залитому кровью льду. Все, кроме Гэдора и Харпы, остались лежать без движения. Свирепый зверь же в мгновение ока снова оказался на лапах. Лобастая голова медленно обернулась и остановилась на следопыте. Тот судорожно сглотнул. Ужасная догадка пронзила его и без того смятенный разум. Его заметили.
Ладони Хейты вновь объял волшебный свет, но Зод Гурох уже несся прямо на Гэдора. Тот крепко стиснул зажатый в ладони нож и прилип лопатками ко льду. Рука его дрожала от напряжения, зубы стучали от холода. И когда Зод Гурох почти настиг его, он решился.
Метнувшись в сторону, Гэдор подпрыгнул и что есть мочи вогнал нож в безобразную голову по самую рукоять. Зод Гурох задохнулся безумным ревом, неуклюже развернулся и, припадая к земле, двинулся в сторону Хейты.
С яростным воплем Харпа бросилась ему наперерез. Она карабкалась по чудовищу, словно по дереву. Достигнув головы, ухватилась руками за нож и провернула его несколько раз. Зод Гурох завертелся на месте, бешено мотая головой. Руки Харпы сорвались, и девушка рухнула на лед. Она хотела тут же вскочить, но когтистая лапа пригвоздила ее к земле.
Разъяренный зверь, видно, и не догадался, куда наступил. Однако Харпа, задыхаясь под его нестерпимым весом, принялась царапаться и вырываться. Зод Гурох опустил голову. Кривая пасть его разверзлась, и на Харпу пахнуло застоялым смрадом. Мгновение – и все будет кончено. Судорожно хватая ртом воздух, девушка закрыла глаза.
– Харпа! Не-ет! – завопил Мар.
Он ринулся было вперед, но с ледяного уступа вдруг метнулась длинная тень Угоя. Хищно просвистело копье, и острое жало вонзилось в шею чудовища, с хрустом дробя крепкие позвонки.
Зод Гурох обернулся, шатаясь, точно пьяный. Но даже пробитый копьем он не собирался подыхать. Мар помог Харпе отползти в сторону. А воздух снова сотряс яростный рев. Но на этот раз ревел не Зод Гурох.
Огромный белый медведь поднялся во весь свой исполинский рост среди вечных льдов. Свирепо сверкнули обсидиановые глаза. Он ударил наотмашь. Кривые когти вконец разодрали горло чудовищной твари. И, захлебываясь кровью, Зод Гурох повалился на лед. А вслед за ним, точно подстреленная, рухнула и Хейта.
