Кого хранит память - страница 32

В середине июля 1973 г., прибыв в Москву на сессию Верховного Совета СССР, я зашел к секретарю ЦК Ф. Д. Кулакову, ведавшему вопросами сельского хозяйства, и высказал ему наши принципиальные соображения о необходимости совершенствования управления сельским хозяйством. Мы готовили их долго, неоднократно обсуждали с учеными и специалистами на разных уровнях. Вопрос действительно назрел. Сложный, малоподвижный механизм управления, чрезмерная централизация, многозвенная регламентация сковывали инициативу хозяйств. Он внимательно слушал меня, задавал вопросы, с чем-то не соглашался. В итоге сказал: «Готовьте обстоятельную и доказательную записку в ЦК, тогда будем обсуждать Вашу идею». Я попрощался и направился к двери, Федор Давыдович остановил меня вопросом: «К Леониду Ильичу не заходил?» Я ответил, что нет. Он с укоризной добавил: «Надо чаще наведываться к Генеральному».

В ходе сессии я позвонил в приемную к Л. И. Брежневу. Мне сказали, чтоб перезвонил 17-го, возможно он меня примет. Я не стал звонить, а в этот день 17 июля, вечером, будучи в ЦК КПСС, поднялся на 5-й этаж. В приемной меня попросили подождать, сказав, что я записан на прием, но у Леонида Ильича сейчас находятся зарубежные гости. В приемной уже было 6–7 моих коллег. Примерно в 19.00 Леонид Ильич, как и в прошлый раз, пригласил всех нас к себе.

Беседа продолжалась почти полтора часа. После своей поездки в США, Л. И. Брежнев был полон впечатлений и использовал эту встречу, чтобы высказаться. «Нам надо чаще общаться, – начал он, многие секретари редко звонят. Конечно, я неплохо информирован о политической обстановке и хозяйственных делах на местах, это так. Но, одно дело информация аппарата ЦК, помощников, другое – прямые контакты с вами. Не стесняйтесь „побеспокоить“ лишний раз Генсека. Правда, нужно не размазывать беседу, доклады должны быть короткими, четкими и объективными».

Затем он стал говорить об обстановке в стране: «Сейчас возьмусь за хлеб. Вот, проведу встречу в Крыму с руководителями братских партий, и вплотную займусь селом. Прошлый год был крайне трудным, не могу понять, как нам удалось выкрутиться, выдержать такую жестокую засуху. Благо помогла Сибирь. Сегодня прогнозы неплохие: Казахстан, Украина, Алтай, Поволжье, Молдавия и другие регионы ожидают хороший урожай. Хлеб надо добывать работой, потом, а не ныть, – не хватает-де машин, техники и так далее. Прошу особо не уповать на транспорт, мы привлекли из Минобороны 90000 машин, это максимум, больше нельзя. Главное, – убрать без потерь, сохранить зерно. Если будет хлеб в закромах государства, то всегда поможем.»

Подытоживая эту тему, Л. И. Брежнев как-то проникновенно и доверительно произнес: «Во всех делах надежда и опора на вас. Всегда рассчитывайте на мою поддержку. Не стесняйтесь, излагайте мне свои предложения. Нам нужны контакты, общение. Опора государства, это партия, её ЦК, а на местах – обкомы». (Вновь, как и на встрече в апреле, он упирал на тезис: «Вы – моя опора».)

Потом, ещё более оживившись, Леонид Ильич стал рассказывать о поездке в Соединенные Штаты Америки. Он встал из-за стола, ходил по кабинету, жестами и мимикой дополняя рассказ. «Итоги моей поездки Политбюро обсуждало 6,5 часов. Хотели созвать Пленум ЦК. Но решили, – не стоит. Переговоры были джентльменскими по форме, а по существу весьма острыми и порою резкими. Но об этом вряд ли надо широко распространяться. Никсон был учтив, ухаживал, но свое протаскивал. Любит показуху, – внезапно появлялись корреспонденты. Демонстрировал „демократичность“, а вокруг мощные заборы, колючая проволока, морские пехотинцы в охране. Но я всё-таки не раз отрывался от Никсона, подходя к народу. Это было нарушением протокола, вызывало переполох хозяев. К переговорам мы готовились тщательно, обсуждали разные ситуации, возможные варианты. Было много напряженных выступлений, часто экспромтных. В общем, прямые контакты с Никсоном составили более 50 часов.