Лазить по мачтам я научился ловчее всех остальных. Капитан по рекомендации Яна присмотрелся ко мне. Очень скоро, по его приказу, мне стали доверять бегущий такелаж и ставить косые стакселя. Все бы хорошо, но мои послетрудовые аппетиты не нравились единственному члену команды-коку. Да он вообще был всегда мной недоволен. Жирный скупердяй подсчитал количество поглощаемой юнгой еды, а так же пропажу солонины из бочек корабельных запасов. На мое счастье одно с другим он сопоставить не удосужился, но в его любимчиках я не ходил. Да, признаюсь, я очень любил мясо. На корабле его практически не подавали. Сырой и свежей могла быть только морская рыба. Поздними вечерами, когда вся команда играла в карты, я закидывал за борт сеть и вылавливал несколько морских окуней. Это был мой ужин. Ел я его сырым.
«Орион» держал хороший и плавный ход-делал по девять-десять узлов в час. После вечернего звона склянок я имел в распоряжении несколько свободных часов до сна, и с любопытством рылся в вещах прежнего владельца.
В холщовом мешке помимо прочего оказались книги по судоходному делу. Мой предшественник не носил в мыслях планов так рано шагнуть за борт и оставил после себя неплохое наследство-книги. В зверинце меня содержали как особо ценный экземпляр. На забаву господ, меня обучили чтению и письму. После рабочей смены я заваливался в свой гамак, зажигал фонарь, и погружался в изучение терминов морских премудростей.
В суме, на самом дне, в жестяном портсигаре, я так же обнаружил отличного качества круглую перламутровую жемчужину. Откуда она взялась у юнги я так и не узнал, но понял, что судьба благоволит ко мне, посылая пути решения моим неприятностям навстречу. Жемчужину я спрятал во внутренний тайный карман.
* * *
В один из пасмурных дней мы вошли в незнакомый порт. Меня заперли в каюте, не отпуская на берег. Как будто Ян заранее просчитал все мои планы насчёт побега. Погрузка товара почему-то происходила ночью, в спешке, после чего мы быстро снялись с якоря и вышли в открытое неспокойное море.
Небо над нами быстро заволокло чёрными тучами. Даже для такого салаги как я совершенно ясно стало-надвигается шторм.
—Почему мы не можем переждать грозу в порту, укрывшись за скалами?-спросил я у Яна, стоявшего возле штурвала.
Спросил, видимо, невовремя. Нас то и дело окатывала лавиной брызг солёная волна. Плюс ещё с неба лило как из ведра. Промокший насквозь плащ с капюшоном уже не защищал шкипера от непогоды, а я так вообще весь до нитки мокрый стоял. Вцепившийся мертвой хваткой в рукояти румпеля, морской волк, стиснув зубы, с ледяным спокойствием вёл торговый кеч, благополучно взлетая на гребни волн и минуя удары молний.
—Ты всего лишь желторотый юнец,Тайгер! Не смей указывать как мне управлять «Орионом»!- сердито прокричал мне сквозь непогоду шкипер.
Отвлекать его я при всём своём желании не мог: приходилось крепко держаться за мачту. По примеру остальных матросов я обвязал себя пеньковым тросом, на случай если смоет за борт волной.
Мы попали в самый эпицентр разразившейся бури. Несколько дней нас кидало по высоким волнам, прежде чем шторм улёгся и буря отступила. За эти дни мы выкладывались из последних сил, понимая что только упорство и командный дух спасут наши жалкие жизни.
Порыв шквального ветра утих так же внезапно как и начался.
Капитан, измерив горизонт секстантом объявил о потере прежнего курса корабля. Сейчас мы находились во враждебных морях, плыли по волнам, по которым туда-сюда сновали пираты. Нужно было как можно скорее выбираться из этого места.
