Колчан калёных стрел - страница 35

Расчёт оказался неверен. Ноги запутались сами собой, толчок получился слабым. Потерявший сознание упал у ног душегубки, а у её противников появилось время подумать.

И вынуть ножи.

Зато одним ненашем меньше. И тремя клинками больше. Огняна оскалилась кривой улыбкой и попятилась, чтобы все трое были ей хорошо видны. Стянула с плеч неудобную джинсовую куртку и резко стеганула ею по глазам того, кто был справа, рождая крик боли. Прыгнула, ударила, не справилась с прыжком и почувствовала, как горячо скользит по рёбрам острое лезвие ножа.

Поломанной она была душегубкой.

– Ты чё сделал, дебил?.. Ты чё сделал?! – заорали над головой, когда она рухнула на землю, едва не раздробив колени.

– Валим отсюда! Валим!!!

Ненаши подобрали двоих бесчувственных товарищей и убрались прочь, оставив на земле раненую Решетовскую.

Кровь капала в лужу и расходилась причудливыми завитушками.

…Ей было пятнадцать, и в первый день зимы юнка душегубского стана Огняна Решетовская насмерть сцепилась с юнцом Ратмиром. Он был на несколько лет старше нее и в два раза сильнее, но Огняна была слишком разъярена, чтобы это могло ей помешать. В ход шла волшба, комья заснеженной земли и захваченные с землёй камни. Юнцы катались по снегу в костоломных захватах, и густое алое марево волшбы спаяло их намертво, не давая растащить. Прибежавший на шум наставник Елисей Иванович, не мудрствуя лукаво, вылил на них огромную дежу с водой – из тех, что были приготовлены для кухни. Дерущийся клубок закричал и распался.

Огняна откинула за плечи едва не задушившую её косу, перекатилась на бок и попыталась встать. Не вышло – подвела перешибленная в драке стопа. Из разбитого носа в лужу стекала густая тёмная кровь и расходилась причудливыми завитушками.

Длинные волнистые волосы Ратмира стали почти дыбом, и бесстыжая Владимира не выдержала и захохотала. За ней засмеялись другие юнцы, под неодобрительным взглядом Елисея загоготал наставник Любомир Волкович. Было больно, обидно и стыдно, но Огняна криво улыбнулась и стёрла ладонью кровь.

– В лечебницу! Оба! – заверещала злобная чередница Кошма, раздавая подзатыльники – и тем, кто дрался, и тем, кто смеялся. До Любомира Волковича она не допрыгнула. – Это ж надо!.. Это ж удумать!..

До своей светлицы в девичьем терему Решетовская добралась уже в густых сумерках, добросовестно пролечившись у чередниц. Сдёрнула с кровати расшитое покрывало и опешила. На простынях лежал наконечник стрелы, одной из тех, что принадлежали Елисею Ивановичу. Наставник был в её светлице и хотел, чтобы она об этом знала.

Недоумённо хмыкнув, Огняна накинула полушубок и вышла на улицу. Светила почти полная луна, обережные костры на окраинах стана давали ещё немного света. Потерев занывшую на морозе разбитую губу, юнка пошла по спящему стану.

– Огняна, – позвал Елисей Иванович от молодых густых елей.

Решетовская невольно поджала губы, готовясь слушать гневную отповедь наставника. Елисей Иванович славился крутым нравом, а драк юнцам вовек не прощали.

– Ты чего дрожишь? – строго спросил он, подходя ближе.

Суровый, неулыбчивый Елисей Иванович, светлоглазый сын древлянских лесов, вызывал у юнок смешанные чувства страха и обожания. Ни тем, ни другим Решетовская не грешила, и с Елисеем Ивановичем, как, впрочем, и с другими наставниками, частенько держала себя дерзко.

– Показалось вам, Елисей Иванович, – ответила она вызывающе.