За время светского разговора гостья проронила что-то вроде «конечно» и «разумеется», и явно не рисковала лишний раз вмешиваться. Блондин не произнес ни слова. А когда я повернулась к нему, чтобы пригласить к беседе и заодно посмотреть, чем он занят, то встретила внимательный взгляд, сдержанный кивок, и опять это выражение то ли настороженности, то ли нерасположения. Затем он перевел глаза в угол, и проследив его взгляд, я поняла, что он уселся таким образом неслучайно – как раз напротив стоял туалетный столик с зеркалом. Надо же, освоился в моем номере быстрее меня…
Все по-прежнему выглядело чинно и пристойно, но было ясно, что встреча предстоит непростая. Совсем непростая. Еще не видя, с чем именно они заявились, я знала, что гости не из обычных, и не потому, что были «людьми из общества» – иные ко мне редко обращаются – нет, это здесь не при чем. У визита была какая-то иная, пока скрываемая цель.
Блондин с рыженькой не были братом и сестрой, и уж в любом случае не приходились детьми герру Шаванну. И дело не в том, что они нисколько не походили друг на друга внешне и не имели общих фамильных черт – мало ли что бывает; в их отношениях не чувствовалось теплоты родственников, да и такое не редкость. Но нет, все трое были деловыми знакомыми, и роли на встрече были распределены. Шаванн, выдавая себя за торговца, должен был вести беседу, барышня – придать визиту благопристойность и усыпить мою бдительность – что плохого можно ожидать от семьи с такой милой и прекрасно воспитанной девушкой? А блондин молча наблюдал, делая какие-то выводы, которыми, судя по всему, делиться не собирался. И главным в этой троице был именно он.
Нравилось мне это все меньше, но выгнать гостей, понятно, я не могла. Да и может статься, что подозрительные с виду детали имеют простые причины. Шаванн – вправду торговец, девушка – и вправду его дочь, а светловолосый – какой-нибудь деловой знакомый, которого представили сыном лишь для того, чтобы не вдаваться в ненужные объяснения. А возможно, это вправду его сын. От какой-нибудь красавицы-графини, случайно увидевшей в витрине лавки торговца и влюбившейся насмерть. И мальчик пошел не в отца. Тьфу, ну и чушь лезет в голову, как бы еще вслух не произнести…
Я попросила разрешения выйти и прошла в смежную комнату.
– Спустись вниз, к стойке, – шепотом велела я Грете, – и скажи, чтобы минут через сорок кто-нибудь из прислуги наведался бы в номер под благовидным предлогом. А если на стук не ответят, сразу поднимают тревогу. Ступай!
Грета выпучила глаза, но лишних вопросов задавать не стала – поняла, что не время. Кивнула и поспешно вышла из номера.
Когда я вернулась, в беседе возникла неловкая пауза. Погожую осень, променад и колоннаду с минеральными водами мы обсудили, пора было переходить к делу.
– Ну что же, – подсев ближе к столу, сказал Шаванн, – должен заметить, что человек я не слишком-то образованный, и мало понимаю в тонких вопросах вроде художественных ценностей и произведений искусства, в том числе ювелирного, ибо большую часть жизни провел в других сферах…
Все это он сообщил с той непринужденной интонацией, которая, разумеется, выдает действительно необразованного и неотесанного человека. Пока что, разыгрывая торговца, Шаванн не сильно преуспел.
– …однако в последнее время стал задумываться о вложении денег в вечное, так сказать. Это впоследствии поможет и детям, мало ли что случится в жизни… Разумеется, для таких приобретений нужны знания и советы людей разбирающихся, без этого недолго и попасть впросак, – он погладил свою лысину. – Я обратился к вам, собственно, для того, чтобы услышать мнение знатока на предмет первого моего приобретения. Покупка сделана по случаю и, возможно, неосмотрительно, что не слишком-то на меня похоже. Однако назад уже не вернешь. Желаю услышать ваш вердикт, сударыня, – с улыбкой закончил он.
