Разумеется, случаи, когда богатые, но малообразованные торговцы начинают вкладываться в «искусство», скупая по советам поваров, конюхов и любовниц непонятно что, было бы блестяще и богато, нередки. Своими глазами видела деревянные вазы, выкрашенные под яшму, которые продавались как каменные с позолотой. Но сейчас легенда не выдерживала никакой критики. Я на миг представила, как деловитый и спокойный Шаванн выметает из антикварных лавок разный хлам и ковыряется в корзинах старьевщиков, переспрашивая, где здесь шедевры, а где нет… Картина получилась диковатая.
Я выразила сомнение, что чутье моего гостя способно его подвести, даже в вопросах, далеких от обычного делового оборота. И следовало признать, что такое мнение о моих знаниях представляется очень лестным, и герр Шаванн как человек опытный обязательно навел справки, прежде чем принять решение обратиться именно ко мне.
– Хотелось бы узнать, чьей рекомендации я обязана вашим визитом…
– В последнем издании «Вестника ювелиров» фамилия Альяни значится первой, – спокойно пояснил Шаванн. Это правда; и выбирая себе новое имя, я не в последнюю очередь подумала и об этом, – далее я наведался на кафедру Королевского университета, и получил исчерпывающие сведения от самого профессора Эвериха, изобретателя э-э… какого-то весьма уважаемого метода обработки камней, если я правильно понял.
Ах, ну конечно же! Иезекиил! Старый мой пьяница, хоть какой-то от тебя прок…
– «Вогезская грань», – вежливо подсказала я.
– Да-да, именно так. По мне, услышанного оказалось достаточно, – сказал Шаванн.
Допустим. Пока что звучало убедительно.
– Вы взяли на себя немалый труд, и мне не терпится увидеть, ради чего все было предпринято.
Герр Шаванн ответил легким кивком и потянулся к внутреннему карману своего отлично сшитого пиджака. Выудил черный бархатный футляр.
Я подалась вперед, но не от любопытства или нетерпения. Из жилетного кармана у торговца выскользнули и качнулись на цепочке его часы. Крупные золотые часы, дорогие, но вполне обыкновенные, если б не одна деталь: на крышке мелькнула гравировка с изображением пера и круглой печати – символ узнаваемый, по мне так даже очень. А вот это уже интересно… Если я не ошиблась, и гравировка там действительно была, то мой образованный и интеллигентный мануфактурщик должен был эти часы выторговать или украсть у какого-нибудь нотариуса, потому что носили их именно они. И лет десять-пятнадцать назад, то есть тогда, когда Шаванн мог бы получить лицензию в палате и начать практику, это был почти обязательный к ношению атрибут во всем их сообществе.
Часы снова вернулись в жилетный карман. Торговец-нотариус аккуратно положил на стол футляр, повозился с застежкой и откинул крышечку…
И вот здесь-то мне понадобились все мои навыки лицедейства – но вовсе не для того, чтобы изобразить удивление, восхищение или страх. А для того, чтобы их скрыть.
Передо мной лежало кольцо Разбойника.
II.
В семье сохранилось предание, что родоначальник – Йохан Вандервельт – был разбойником. Главарем шайки, которая промышляла когда-то в лесах Брокхольма.
Йохана знали на всех близлежащих, потом дальних дорогах и в деревнях, а вскорости имя его стало известно и за пределами провинции. Он был самым бесстрашным, дерзким и везучим, и никто не знал, где этот грабитель появится в следующий момент. Хотя слово «жестокий» с его именем не соседствовало никогда, скорей даже Йохана считали чудаком. Бывало, он обносил какую-нибудь усадьбу, складывал все на дороге, да так и оставлял добычу первому встречному.
