Колдунья из Треугольного переулка - страница 21

– Ой, беда… чует мое сердце, беда…

– Ничего, милая, – время от времени повторяла Наталья Дмитриевна, стараясь поддержать новую родственницу, – бог даст, все образуется.

Наконец, вернулись банкир с доктором, а с ними отряд вооруженных солдат во главе с приставом. Вопреки расхожему мнению, Одесса в те времена была тихим городом, не в пример Москве или Петербургу, и преступления здесь были редкостью, поэтому полицейских в городе было чрезвычайно мало.

Вооружены были стражи порядка допотопными алебардами, ходили в одежде из грубого толстого сукна, которую в народе прозвали «сермяжная броня» и являлись объектом постоянных насмешек со стороны обывателей. Малопривлекательный образ полицейского середины ХІХ века дополняли широкие шаровары, подпоясанные веревкой, и кожаные каски. В качестве оружия рядовые полицейские обычно использовали саблю, которую из ножен доставали крайне редко и пользовались ею, как сейчас пользуются резиновой дубинкой. Еще одним видом оружия городового был свисток, заслышав который, на помощь бежал дворник, вот и все вооружение стражей порядка[13]. Построив солдат, пристав выдал им несколько керосиновых ламп и, встав во главе отряда, повел их в катакомбы. Из гражданских следовать за солдатами разрешили только доктору. О происшествии в больнице уже стало известно всему городу и, узнав о пропаже Мани, из лицея, в чем был, сбежал Леня Капилло. Он бросился к входу в катакомбы, но поставленный там полицейский категорически отказывался пропустить туда, кого бы то ни было.

– Пропустите меня, – требовал у него младший Капилло, размазывая бессильные слезы по лицу, – я один знаю дорогу в катакобы.

– Оставь, Леня, мы уже пробовали, – отводя друга в сторону, уныло сообщил ему Володя Гурьев, – просить бесполезно, все равно не пустит, приказ у него такой.

– Я знаю еще один вход в катакомбы, – нашелся мальчик, – на Херсонской, за дворцом Потоцких, ты со мной? – спросил он приятеля

– Причем здесь дворец Потоцких? – недовольно пожал плечами Володя Гурович, – что Маня там забыла?

– Так мы что – будем просто так стоять и ничего не делать? – кипятился Леня, – надо же что-то предпринимать!

На него было жалко смотреть, мальчик весь дрожал от вечерней прохлады и нервного перевозбуждения, глаза у него горели.

– Ленечка, иди ко мне, – взглянув на него, – велела Анна, – ты ведь совсем раздетый, простудишься. Леня послушался и, припав к животу Анны, по-детски расплакался.

– Надо ждать, пока вернется твой папа, мой мальчик, – неумело погладил его по голове Гурович. – Наберись терпения, криками да слезами тут не поможет, будем ждать…

Яков принес из дому скамейки, и все скорбно расселись у входа. Володя Гурьев примостился с другой стороны от Анны и вскоре мальчики, согретые ее теплом, постепенно уснули.

Поиски продолжались до самого утра, к этому времени толпа у входа в катакомбы значительно поредела. Обитатели больничного двора постепенно разошлись по своим домам, учитель с женой по настоянию Гуровича, также уехали к себе домой, предварительно заручившись его обещанием держать их в курсе результатов поиска.

Наконец, с первыми лучами солнца из катакомб стали выходить люди. Первыми вышли пристав с доктором, вид у них был усталый и озабоченный.

– Папа! – подбежал к нему Леня. – Где Маня?!

Доктор удрученно развел руками и тут же бросился к Анне, которая, вскочив им навстречу, едва не упала. От пережитых волнений она едва держалась на ногах.