– Не нашли? – угрюмо констатировали Яков Натанзон, и пристав в ответ только устало кивнул головой.
– Может, стоит еще поискать? – неуверенно предложил фельдшер.
– В катакомбах искать далее бесполезно, – удрученно покачал головой пристав, – мы осмотрели все штольни, но даже следов ваших пропавших там не обнаружили, так что расходитесь по домам.
Все направились к Якову и провели во флигеле оставшееся до утра время. Когда совсем рассвело, Леню и Володю, несмотря на их протесты, отправили в лицей, пообещав, что через пару дней их на выходные заберут обратно. Яков и доктор Капилло засобирались на работу, и тут неожиданно Анна заявила:
– И я с вами.
Гурович, наклонившись к доктору, тихо шепнул ему:
– Отговорите ее, Аркадий Константинович, вы же видите, она еле на ногах держится.
– Разрешите с вами не согласиться, уважаемый Йосиф Давидович, – так же тихо возразил ему доктор, – Анне сейчас лучше быть на людях, поверьте.
Так начался первый день без Мани. Дальнейшие поиски Марии Картамышевой и доктора Павла Загребельного распространились на всю территорию необъятной российской империи, однако по-прежнему не дали никаких результатов.
За это время бедная Анна так похудела и осунулась, что от нее остались одни лишь глаза,
с которых не сходило выражение скорби и отчаяния. Гурович не мог без слез смотреть на несчастное лицо своей дочери: перед его глазами сразу вставал образ жены, умершей от горя и тоски, когда много лет назад пропала их собственная дочь.
– Я не переживу этого во второй раз! – не переставал он повторять доктору. – Не переживу! Нужно что-то делать!
– Что я могу сделать? – в отчаянии восклицал доктор. – Анна не хочет жить! Если бы не работа и Леня, мы бы уже потеряли ее. Слава богу, что есть хоть что-то, что может ее как-то отвлечь.
Володя Гурович отказался возвращаться к деду и какое-то время жил во флигеле, затем, когда тяжело заболел Леня Капилло, им с Анной пришлось перебраться в дом доктора: мальчик лихорадил, бредил, звал Маню, и не хотел отпускать от себя Анну ни на шаг. Забота о детях отвлекала женщину, не давая ей впасть в глубокую депрессию, а когда Леня поправился и вернулся в лицей, она с головой ушла в работу. Володю забрал отец, которого вызвал враждовавший ранее с ним тесть, и в этой семье все пошло на лад: все помирились и простили друг другу старые обиды. Якову Натанзону временно пришлось заменить пропавшего доктора Загребельного, и работы у Анны в больнице прибавилось за двоих. Она уже давно исполняла обязанности медсестры, причем делала это исключительно профессионально.
Как-то раз, делая обход в больнице, доктор Капилло увидел Анну, которая, сидя на постели больной держала, наклонившись к ее груди, приставленную к уху тетрадь, свернутую трубочкой.
– Что вы делаете, Анна? – поинтересовался доктор.
– Слушаю больную, Аркадий Константинович, – невозмутимо ответила молодая женщина, – она жалуется на усиленное сердцебиение.
– А зачем вам тетрадь? – внимательно взглянул на нее доктор.
– А так гораздо удобнее, попробуйте, – предложила она, передавая ему трубку, – слышите? Удары сердца через трубку гораздо более четкие, чем при простом приложении уха к области сердца.
– А вы знаете, Анна, – с интересом взглянул на нее доктор Капилло, – что вы совершили бы переворот в диагностике, если бы до вас это уже не сделал кто-то другой?
– Что вы имеете в виду, Аркадий Константинович? – удивленно подняла на него глаза молодая женщина.
