С другой стороны, это любую другую вионку я воспринимала как угрозу нашей паре — дружной и понимающей друг друга с полуслова, а томлинка, вполне вероятно, будет хорошим дополнением. И главным образом из-за своей осведомлённости и живости. Последнего мне в Варии очень не хватает.
Надо отдать Рильмине должное — к своим обязанностям она приступает сразу. Причём настолько качественно, что когда я вхожу в парадный зал для торжественных встреч, сидящий в кресле Тогрис, едва взглянув на меня, теряет дар речи. Он даже на вопрос моего отца, который тот как раз задал, не смог ответить, лишь растерянно приоткрыл рот. Папа, кстати, тоже замер и про разговор забыл. На его губах появилась слабая улыбка, а взгляд скользнул на маму, которая, несомненно довольная реакцией будущего жениха, одобрительно улыбнулась.
Мне тоже нравится произведённый эффект. Честно говоря, даже не думала, что именно это платье так понравится томлинцу. Сине-зелёное, лишь немного светлее костюма, который выбрал для себя мужчина. Получается, Рильмина знала, как сегодня одет Тогрис? Вероятнее всего, просто видела. Потому что прибыла во дворец в составе томлинской делегации, а ко мне пришла, когда официальная часть встречи действующего и будущего императоров уже начиналась.
С моим появлением церемония завершилась, именно поэтому приглашённые на приём гости незаметно начали покидать зал. Остались немногие приближённые: вице-король, пять министров, их жёны, несколько молодых вионцев и девушек.
От невольного вздоха я не удерживаюсь. Как и от сочувственного взгляда в сторону опустившей глаза в пол Варии. Ну да, Ларилина тоже среди гостей. Мало того, она ещё и под руку с Ваймоном стоит. Улыбается, что-то ему рассказывает...
Брат недовольства не выказывает, но и счастьем не светится. Он все эти годы соблюдал нейтралитет по отношению к обеим девушкам. Не провоцировал, но и не отталкивал. И о своих чувствах ни словом не обмолвился. Мне тоже пришлось молчать. Любовь брата — это не моя тайна, не имею я права её разглашать. Даже подруге.
— Идилинна! Подойди же к нам. Или ты так и будешь стоять у дверей?
Голос отца заставляет вспомнить о цели визита, и я тут же забываю о брате. У меня свои проблемы, а он пусть занимается своими.
К сидящему в кресле Тогрису ноги меня несут быстрее, чем голова успевает вспомнить, что сначала я всё же должна приветствовать отца. Спохватываюсь совсем поздно, когда руки столь же бесконтрольно протягиваются к томлинцу.
Однако папа от нотации воздерживается. Хмыкает, понимающе усмехается и только машет рукой. Типа общайтесь, я не против.
Лёгкое, практически целомудренное пожатие пальцев быстро превращается в тесный плен, из которого мне совсем не хочется убегать. Я даже не сразу понимаю, что Тогрис тянет меня вниз, вынуждая сесть с ним рядом на невесть откуда взявшееся кресло.
— Вы ведь не передумали? — одними губами, едва слышно спрашивает. А во взгляде волнение, готовность принять любое решение, отступить.
— Нет, конечно, — серьёзно отвечаю, хотя рот так и норовит растянуться в улыбке. Какой же Тогрис милый! Даже эта неуверенность характеризует его с лучшей стороны — он ведь о моём счастье думает!
— Через три недели у меня день рождения, — воодушевлённый моим постоянством, теперь уже намного громче говорит томлинец. — Но, поскольку в это время меня уже не будет на Вионе, я хочу сделать вам подарок сейчас.
