– Мам, а где ты ее нашла-то? – поинтересовался Егор.
– Да в нижнем ящике, в самой глубине. Представляешь себе, как я удивилась?
Да, не слишком информативно. Правда, любое другое место обнаружения детектива тоже вряд ли дало бы какую-то полезную информацию…
– А у тебя что? Ты уже все посмотрел, сынок?
– Да. В ноутбуке одни рабочие материалы. Правда, очень странно: представляешь, все файлы под паролями! От нас их отец прятал, что ли? Или это все отягощенный анамнез? Госбезопасность жила, жива и будет жить, холодная голова, чистые руки и все такое…
Мать неодобрительно поджала губы. Понятно. Дома еще долго нельзя будет шутить на эту тему: нечего топтаться по маминым нравственным и прочим устоям. Самому Егору вовсе не обязательно было хранить скорбную сдержанность в словах и жестах, чтобы каждую секунду помнить: отца больше нет. Да и не удалась бы ему такая сдержанность: профессия не та. Как известно, нет больших циников и матерщинников, чем хирурги, – но воспитанной со всей немецкой корректностью матери об этом знать не стоит.
Марта Оттовна, конечно, отличалась недюжинным самообладанием, но все же ей периодически приходилось замирать над стопками бумаг и всякими мелочами, чтобы не пустить на волю собственные эмоции. Поэтому Егор счел за благо оставить ее в кабинете одну: пусть хоть на это сил не тратит. Хотя… Она же, наверное, не перед ним лицо держит, а перед самой собой. Или как?
Тем не менее Егор ушел на кухню, захватив с собой загадочный «Эксперимент 2Х». Ему вдруг показалось крайне важным понять, почему в отцовском столе оказалась именно эта книга. Выходит, отец лукавил, когда вел свою борьбу за высокие литературные идеалы? Или эта книга и была тем самым опытом, после которого отец так безвозвратно разочаровался в современной литературе? Но тогда зачем источник печального опыта хранить столько лет? А если все-таки лукавил – то зачем?!
У Егора вовсе не было уверенности, что чтение странной книги даст ему ответы на все эти вопросы. Однако так или иначе, но какое-то значение книга для отца имела – а, значит, имеет сейчас значение и для самого Егора. Поэтому он вытащил из холодильника остатки вчерашней еды, налил себе в чашку остывшую (отцовскую…) порцию кофе и углубился в чтение.
…Очнулся Егор, когда за окном уже было совсем темно. Он машинально кинул взгляд на часы: семнадцать десять.
Чтобы прийти в себя, он подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза. Голова все равно горела, и он распахнул створку окна. Зачерпнув снега с подоконника, вытер им лицо. Помогло мало.
Послышались шаги матери. Она замерла в дверях, потом медленно подошла к сыну и тихонько погладила его по спине:
– Что-то ты зачитался, сынок…
– Ты закончила, мам? – не оборачиваясь, спросил Егор.
– Давно. Я просто тебя не хотела беспокоить. Что тебя так увлекло?
Он обернулся, обнял ее и неопределенно ответил:
– Да так, ничего особенного. Видимо, у нас с отцом это семейное.
– Ты о чем? – переспросила Марта Оттовна.
– Да вот… книжки эти…
Она отстранилась и посмотрела сыну в лицо:
– А ты что – тоже такие… книги читаешь?
Егор предпочел свернуть разговор:
– Ты устала? Ужинать-то будем? Готовить вроде как не надо, там столько еды осталось…
– Да-да, конечно, – спохватилась мать. – Сейчас я накрою.
Егор мысленно выругал себя за дурную инициативу: меньше всего ему сейчас хотелось общаться – пусть даже и за ужином.
