– Биодобавки, – пожимает плечами Анна Леонидовна. – Как витаминки, только для взрослых. Настроение поднимают.
– А барыга – это кто?
– Забудь, пожалуйста. Все равно все было давно и вообще неправда, – смеется Анна Леонидовна.
Если неправда, недоуменно думает Данька, зачем тогда было рассказывать?
Сама Анна Леонидовна зовет его братом Данилой. Сначала Данька думал, что как монаха, и немного обижался, но дедушкина подруга сказала, что так звали одного киногероя, и показала Даньке этот фильм. Кино Данька смотрел, открыв рот. А потом еще несколько раз его посмотрел – и снова каждый раз с открытым ртом. И вторую часть тоже. Фильм называется «Брат». Теперь против «брата Данилы» Данька не возражает.
Анна Леонидовна ему нравится, тем более, что кроме французского языка она знает еще и английский и иногда помогает Даньке с домашними заданиями. Ну, как помогает? Просто берет и делает за него домашку, а потом еще угощает чем-нибудь вкусненьким.
А теперь уже он помогает Анне Леонидовне – трет на блестящей терке твердый сыр под забавным названием «партизан» и прямо руками рвет на кусочки моцареллу – тоже сыр, но белый и упругий, как жвачка «Love is…».
Любовь – это сидеть за одним столом, есть пиццу, разговаривать и смеяться. Правда, разговаривают и смеются больше он и Анна Леонидовна, а дед Иван помалкивает, время от времени ухмыляясь их разговорчикам, но все равно, сейчас они втроем – Данька, дедушка и дедушкина подруга – больше похожи на настоящую семью, чем когда ужинают вдвоем с уставшей после работы мамой. Мама вроде тоже разговаривает с ним, шутит, смеется, но Даньке видно, что у нее в это время совсем другое на уме – то ли работа, то ли еще что. А сейчас Данька прямо счастлив. Счастлив до какой-то странной боли внутри от того, что все это вдруг может кончиться. Прямо как пицца по-гавайски, которую, не в силах остановиться, Данька уминает (хомячит!) кусок за куском, а Анна Леонидовна подбадривает его:
– Давай-давай, брат Данила, аппетит без промаха летит.
После ужина Данька загружает посуду в посудомоечную машину, а потом садится на диван перед телевизором и выбирает фильм, чтобы посмотреть всем вместе. «Великий уравнитель» с Дензелом Вашингтоном – он его видел, но с удовольствием глянет еще разок. Но Анна Леонидовна не довольна Данькиным выбором. Она качает головой, достает из шкафа диск, из тех, на которые раньше записывали кино, и показывает его обложку Даньке.
– Настоящий олдскул, – непонятно произносит она и подходит к столу, чтобы приготовить себе напиток под названием «дижестив».
Данька знает, что этот дижестив тоже вроде витаминок. Дедушкина подруга помогает им своему пищеварению, потому что из-за работы в ресторане ей приходится пробовать много еды.
Гремя бокалом и кубиками льда, Анна Леонидовна говорит:
– Не ждите меня, начинайте. Пока титры, я справлюсь.
Записанный на диске фильм называется «Гнев», и в нем снимался все тот же Дензел Вашингтон. Он играет Криси, большого как медведь и молчаливого как дед Иван телохранителя маленькой белокурой девочки по имени Пита. Девочку похищают, и решившему, что она погибла, Криси не остается ничего другого, как вершить месть. Фильм захватывающий, суровый и очень жизненный (кажется, это называется взрослым словом «драматичный»). Данька, жалея Криси в самом финале, понимает, что Анна Леонидовна оказывается права, выбирая такое кино. «Гнев» лучше «Великого уравнителя», как Военно-Морской музей лучше «Гранд Макета». И в фильме, и в музее есть что-то настоящее.
