«Что бы делали мы без замечательных техников, мотористов, оружейников, чей самоотверженный и напряженный труд, чьи золотые руки ремонтируют и возвращают в строй наши разбитые машины?».
Ефремов В С. «Эскадрильи летят за горизонт» (1984 год).
У бомбардировщиков, кроме летающих, в экипаже еще четыре-пять человек инженерно-технического состава. То есть за каждым самолетом было закреплено по два техника (старший и младший) и механики по вооружению и по приборам. Помимо этого, в полку были отдельные группы из специалистов по кислородному оборудованию, специальному вооружению. То есть всегда был один человек на звено или на эскадрилью, который перед каждым полетом во всех машинах проверял работоспособность определенного вида оборудования.
Весь летный состав с глубоким уважением относился к техникам, механикам и мотористам. Каждый летчик знал, что его жизнь в каждом боевом вылете зависит и от них. Уважая техников за большой труд, летчики одновременно и ругали их за чрезмерную, как казалось летчикам, осторожность, когда техники не выпускали самолет в боевой вылет из-за различных недостатков в состоянии материальной части самолетов, моторов и оборудования. По-всякому бывало.
От полка приказали выделить лучшего летчика во вновь формируемый полк истребителей-перехватчиков, вооружённый самолетами с радиолокационными станциями перехвата. Выделили лейтенанта Митина. И вот такая с участием лучшего лётчика сцена:
После боевых вылетов пилоты собирались у самолета комэска, докладывали о выполнении боевой задачи и результатах воздушной разведки. Обычно они были взволнованы, энергично жестикулировали, ладонями показывая направления и порядок маневрирования истребителей противника, собственные действия в бою. Поведение зависело от темперамента, воспитания (в лётных училищах преподавали правила хорошего тона, этикета за столом), и, в основном, от результатов вылета. Почти каждый после доклада просил разрешения закурить. Кому-то удавалось сохранять спокойствие, кто-то пытался спокойствие изображать, некоторые неприкрыто нервничали, негодовали напрасно.
Осипов Г. А. вспоминал: «Командир звена Митин докладывал о выполнении боевой задачи подчеркнуто спокойно, но, вернувшись к своему самолету, обругал своих стрелков и даже тихого ведомого летчика Никотина, а затем обрушился на техника самолета:
– Меренков! Ты опять не протер мне лобовое стекло кабины. Все стекло загажено мухами. В воздухе не разберешь, где грязь, а где истребители противника.
Меренков, вытянувшись, молчал. Он уже привык к беспричинной ругани своего командира после каждого боевого вылета и почти не обижался на него, зная, что через час он отойдет и будет, как всегда, добрым и заботливым. Лётчик—то – лучший!»
Другой случай. Шла обычная подготовка бомбардировщиков к вылету на боевое задание. Но в этот раз комполка получил «втык» из дивизии за задержку с вылетом, и он носился между самолетами, поторапливая техников с дозаправкой топливом и подвеской бомб. Однако на самолёте ведущего никак не запускались моторы. Техник объяснял явление разряженным аккумулятором.
