ЯГО. В этой сцене я не хотел тянуть одеяло на себя. Ведь все внимание зрителя должно быть отдано Отелло.
ЛОДОВИКО. Ты не прав. Ведь Яго – это пружина всего действия. Он завидует мавру, получившему пост командующего, и плетет против него интригу. Эту пьесу всегда играют как трагедию Отелло, но не менее трагичен и Яго. Храбрый, умный солдат не может перенести, что его снова обошли, отдав пост командующего негру, а должность заместителя красивому щеголю Кассио, очевидно, родственнику дожа. И Яго вступает на путь, который погубит и его жену, и Отелло, и Дездемону, и его самого. Для меня это, прежде всего, трагедия не ревности, не обманутого доверия, а зависти.
ОТЕЛЛО. (Он, как и Яго, слушал не очень внимательно.) Кстати, где Кассио?
ЯГО. Наверняка наш красавчик раздает у служебного входа автографы поклонницам. Сейчас придет.
ЛОДОВИКО. Так вот, я и говорю: зависть – вот что движет миром. Мы не завидуем какому-нибудь миллиардеру, потому что мы его не знаем и он от нас далеко, но завидуем даже в мелочах тем, кто с нами рядом. Почему мой сослуживец получает на два гроша больше, хотя я работаю ничуть не хуже и не меньше? Почему у моего соседа шикарнее квартира? Почему у моего приятеля лучше машина? Вот что не дает нам покоя и толкает нас на дурные поступки, лишь бы быть первыми в своем окружении.
ЯГО. Ну, и что? Еще Цезарь сказал: «Лучше быть первым в деревне, чем в городе вторым».
ОТЕЛЛО. Что касается меня, я никому не завидую. Правда, чужие успехи меня всегда очень удручают.
ЛОДОВИКО. Вот к этому я и веду. Мы живем в век конкуренции. Человек человеку враг. Агрессия смутно таится в каждом из нас и то и дело выплескивается наружу. Вот про это и поставлен мой спектакль.
ЯГО. Наш спектакль.
ЛОДОВИКО. Да-да, конечно. Наш.
Входит Кассио. Он красив, контактен, легок и непринужден в общении.
КАССИО. Я не опоздал?
ЯГО. Нет, мы еще не начали.
ЛОДОВИКО. Как «не начали»? Мы уже давно обсуждаем спектакль.
ЯГО. (Не без иронии.) Я имел в виду не обсуждение, а фуршет.
ЛОДОВИКО. Ах, да, верно. Ведь мы собрались здесь, чтобы отметить премьеру. Девушки, что там у вас?
БЬЯНКА. Все готово, можно садиться.
Все рассаживаются вокруг стола. Лодовико с бокалом держит речь.
ЛОДОВИКО. Ну что ж, друзья, выпьем за успех спектакля и пожелаем ему долгой жизни!
Все чокаются, пьют, закусывают.
ОТЕЛЛО. (К Кассио.) Марк, дай закурить.
ЛОДОВИКО. Что это за «Марк, дай закурить»? Я же говорил: привыкайте даже вне спектакля видеть друг в друге не артистов, а настоящих живых героев во плоти. Лучше было сказать:
«Мой Кассио, позволь мне попросить
Сладчайший дым сигар твоих отведать.»
Или что-нибудь в этом духе.
КАССИО. (Поднимается с бокалом в руках.) Я приношу извинения за то, что не был на обсуждении. Вероятно, не все еще у нас получилось, но главное – мы победили, а победителей не судят. Так что выпьем за победу!
Все с энтузиазмом присоединяются к тосту. Атмосфера становится явно теплее и непринужденнее.
ЛОДОВИКО. Кто еще хочет сказать?
БЬЯНКА. Давайте объявим конкурс на лучший тост.
ЯГО. Самый лучший тост – это самый короткий. Мы уже наговорились на сцене, очень хочется просто выпить.
ОТЕЛЛО. (С бокалом в руках.) Тогда позвольте мне. Театр – это храм искусства, он соединил нас в одну большую семью. Я хочу выпить за нашу благородную профессию, за актерское братство.
Актеры дружно поддерживают тост.
ЛОДОВИКО. Вот, Кассио сказал тут, что победителей не судят. Да, премьера прошла с успехом, и все же в бочке меда не обошлось и без ложки дегтя. И я как режиссер хочу закончить беглое обсуждение спектакля. О ролях Отелло и Яго мы уже говорили. Ты, Кассио, был неплох, но уж слишком любовался самим собой. Ты все-таки должен помнить, что играешь воина, заместителя главнокомандующего, а не любимчика женщин.
