Комическое, или О том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия - страница 6

Скажи мне, над чем ты смеешься, и я скажу тебе, кто ты. Ни в чем, по мнению Гёте, не обнаруживается характер людей так, как в том, что они находят смешным.

Выбор объекта смеха – одно из важнейших проявлений мировоззренческо-эстетических позиций комедиографа. Поэтому так важен вопрос: «Чему смеетесь?»

Подлинное остроумие зиждется на противоречиях, заключающихся в самом предмете или явлении. То, что не имеет насмешки в самом себе, насмешки над собой, иронии над собой, не может стать предметом умного смеха.

В «Авторской исповеди» Гоголь справедливо писал: «Если смеяться, так уж лучше смеяться сильно и над тем, что действительно достойно осмеяния всеобщего»[6].

Общество – истинное царство комедии и трагедии. Человеческое содержание есть во всех объектах комедийного смеха. Человек является единственным существом, которое может и смеяться и вызывать смех.

Порой исследователи за физиологической стороной утрачивают социальное содержание смеха. В этом отношении характерен трактат философа и социолога Г. Спенсера «Слезы, смех и грациозность», в котором ставится вопрос о родстве физиологической природы слез и смеха.

Г. Спенсер подчеркивает, что как слезы, так и смех – результат сильного умственного возбуждения. «Результатом смеха должно быть временное уменьшение поглощения кислорода, соответственное уменьшение жизненной деятельности и, следовательно, ослабление того сильного мозгового возбуждения, следствием которого является смех». Плач, по Г. Спенсеру, составляет лишь менее сильную форму истерического смеха[7].

Конечно, важно понять физиологический механизм реакции человека на комическое. Но при этом нельзя упускать из виду, что явление комично своими общественными, а не биологическими, физиологическими или природными качествами. С этим не согласен А. Цейзинг, который ссылается на «комическое описание» туч в «Гамлете» и утверждает, что Шекспир смеется над метаморфозами облаков:

Однако Шекспир здесь осмеивает не «метаморфозы облаков», а метаморфозы мнений беспринципного и угодливого Полония.

Порой исследователи ошибочно ищут источник смеха в таких явлениях природы, как причудливые облака, горы, утесы, минералы (например, сталактиты), а также странного вида растения: кактусы, пальмы, старые ивы (К. Розенкранц, А. Цейзинг), нелепая несоразмерность – маленький желудь на огромном дубе или большая тыква на тоненькой веточке (К. Уберхорст), особенности внешнего вида и жизнедеятельности мимозы; цветы, истребляющие насекомых (К. Уберхорст, И. Мюллер); беспомощное карабканье божьей коровки на травинку (Г. Мюллер); некоторые животные и насекомые: собаки, обезьяны (А. Руге), майские жуки, лягушки, медведи, лисы (А. Цейзинг).

Современные теоретики приводят на первый взгляд убедительные примеры чисто природного комизма: животные в баснях. Но еще в XVIII веке Лессинг доказал, что в баснях животные олицетворяют человеческие характеры.

Животное может вызвать смех: забавна возня котят, нельзя не улыбнуться беспомощности щенка или ужимкам обезьяны, как не засмеяться при виде неуклюжих медвежат. Однако здесь непременно участвуют наши ассоциации, более или менее сознательно связывающие факт поведения животного с известными нам случаями из жизни людей. Смешные ужимки обезьяны не есть природно-комическое. Здесь через их естественную форму мы видим то или иное общественное содержание, человеческие характеры, отношения людей. Именно такова причина комизма басен, юмористических сказок о животных, сатирических или шуточных сравнений людей с животными.