Писательница тихонько поздоровалась с присутствующими, подогрела быстро суп и понесла его в комнату, решив, что лучше будет пообедать вдали от чужих глаз. Любаша была только рада этому. Девочка старалась избегать соседей, потому что до сих пор не привыкла к тому, что квартира, в которой они живут, не принадлежит им одним.
Она обедала и болтала без перерыва, рассказывая что-то из того, что увидела по телевизору. Любаша вообще любила поговорить, но знали об этом только самые близкие. Посторонние люди удивились бы замкнутости и молчаливости этой маленькой леди. Александра слушала внимательно, стараясь понять, о чём рассказывает девчушка. Но Любаша и жевала, и говорила одновременно, поэтому смысл событий писательница потеряла ещё где-то в самом начале обеда. Надеясь на то, что девочка ничего не спросит, Алекса улыбалась и кивала в знак согласия со сказанным.
Когда с обедом было покончено, Александра вышла на кухню, чтоб помыть посуду, и вернулась в комнату, где её уже терпеливо поджидала Любаша. К режиму Алевтина относилась очень строго, надеясь, что в ближайшее время сможет найти дочке новый садик. Поэтому Люба сидела на кровати, ожидая, что Александра ей что-нибудь почитает, как обычно. Уложив девочку в постель и накрыв её одеялом, писательница села рядышком на стульчик, достала телефон и начала читать.
Любаша просто обожала слушать истории Алексы. Она, конечно, даже не догадывалась, что женщина писала их сама, иногда на ходу поправляя то или иное слово. Александре очень нравилось читать вслух свои рассказы, ведь именно так лучше всего можно было проверить читаемость текстов. А комментарии юной читательницы часто наталкивали её на интересные мысли.
Когда Люба засыпала, Алекса останавливалась и поправляла всё, что пометила себе по ходу чтения. Так даже на работе она находила время для творчества. Не говоря уже о том, что это именно Любаша надоумила писательницу попробовать себя в детских рассказах, постоянно выпрашивая что-то почитать перед сном.
После обеда в квартире началась какая-то возня. Димон кричал и стучал, ему отвечала Елизавета Петровна. Скандалы в этой коммунальной квартире не были роскошью, но Александра, как, впрочем, и Любаша, никак не могли к ним привыкнуть.
В дверь постучали. Писательница осторожно приоткрыла дверь, стараясь не шуметь. На пороге стояла Елизавета Петровна.
– Александра Сергеевна, – еле слышно начала она. – Не могли бы Вы зайти на несколько минут ко мне в комнату? Это очень важно.
– Да, одну минуточку, – чуть сомнительно пожав плечами, ответила Алекса.
Оглядев комнату и убедившись, что Любаша спит крепким сном, женщина осторожно вышла из комнаты, стараясь как можно тише прикрыть за собой дверь. В коридоре соседки уже не было, поэтому Александра направилась прямо в её покои. Это был первый раз, когда постороннему человеку позволялось лицезреть будуар самой старой жительницы этой коммуналки. И эта комната существенно отличалась от обстановки во всей квартире. На окнах висели тяжёлые жёлтые шторы. У окна стоял дубовый круглый стол, а вокруг него – такие же стулья с высокой спинкой. Слева вдоль стены расположился старинный сервант с книгами, посудой и старыми фотографиями. Справа в углу разместился старый кинескопный телевизор. Возле него стояло кресло. Вероятно, старушка часто проводила вечера у телевизора, поскольку на кресле лежал плед и книга. Что-то из классики. В ближнем углу была расположена высокая кровать с жёлтым, в тон шторам, плотным стёганым покрывалом. Там же стоял небольшой письменный стол, кажется, такого же возраста, как и сервант. Едва ли они видели царствование Елизаветы Петровны, но вот правление Николая Второго вполне могли застать.
