– А если я его без вас узнаю?
– Не узнаете. А если узнаете, то без нашего направления вас туда всё равно не пустят.
Ну правильно! Где я живу? В продажной России!
– И сколько стоят ваши услуги?
– Расценки сообщаем на месте.
– Ой ты блин!..
– Вас ещё интересует наша помощь?
Мать с полюбовником продолжали выдавать за дверью горячие философские сентенции.
– Ладно, ладно, – сдался я, – говорите адрес.
Контора располагалась где-то в районе Павелецкого вокзала. Не так далеко, но дело не в этом. Что если они передадут меня сейчас другой посреднической конторе, а та третьей и так до бесконечности? Я ничему не удивлюсь, от этих изуверов-капиталюг можно ожидать чего угодно.
Захватил ствол. А то мало ли. Сейчас, в кобуре, удобнее. Болтается на боку и успокаивает. Кобуру на рынке взял, там их полно оказалось.
– Ты куда? – недоумевающе взирала на меня мать, пока я торопливо одевался в прихожей.
– Он прогуляться, – поглаживая по плечу, вроде как успокаивал её Эдя. – Пусть, пусть. Это полезно.
– Я и так тебя неделями не вижу, – попыталась всплакнуть матуха, в мгновение ока войдя в роль борющейся за семейное счастье и будущее сына-оболтуса женщины. – Где тебя искать если что? Потеплее одевайся, там холодно.
Посредническая фирма располагалась в полуподвальном помещении обыкновенного жилого дома, вход с торца. От одного вида замызганной двери, к которой вели кривые и грязные ступеньки, эмигрировать уже не тянуло. Не то чтобы сама по себе эмиграция окрасилась в унылые цвета, просто в глубине моментально возникло ощущение, что вся эта эмиграция – дешёвая лажа и лоховской развод. Неужели серьёзный научный центр, занимающийся искривлением пространства, мог иметь таких убогих партнёров?
Однако я спустился. Коридор, открывшийся за входной металлической дверью, почти сразу упёрся в не менее замызганную, что и снаружи, кожаную дверь без опознавательных знаков. За ней появилась деваха секретарского формата – с ней я разговаривал по телефону, не с ней? – и почти обрадовано принялась знакомить меня с условиями предоставления информации. Кроме меня из посетителей в конторе не было никого. Условия, собственно говоря, уложились в три слова:
– Десять тысяч рублей.
– Ничего себе, – буркнул я. – И это за адрес?
– За адрес и направление,
– Неплохо устроились, я погляжу.
– Выбирайте, – отразила она мой скепсис заученной фразой, позой и выражением лица, – счастливая жизнь в Советском Союзе, либо вот это всё вокруг.
Вот это всё, а именно унылое убранство так называемого офиса, состоявшего из стола, стула и шкафа с несколькими пустыми папками, действительно навевало тоску. Достаточная сумма при себе имелась – всё же недавно кассу взяли.
– Ну хорошо, – полез я в карман, – уговорили.
Заполнив шариковой ручкой небольшой прямоугольный бланк, напоминавший открытку, и поставив на нём прямоугольную же печать, она передала его мне в обмен на необходимую сумму.
– Я тоже когда-нибудь в Союз смотаюсь, – деваха решила напоследок порадовать меня искренностью и пониманием. – Разве это жизнь тут у нас?
Я не ответил.
Накарябанный на открытке адрес отсылал меня на другой коней города. Шёл уже пятый час, стемнело и вроде как это обстоятельство недвусмысленно намекало на то, что поездку туда лучше отложить на другой день. Про срок действия направления секретарша ничего не сказала – но это-то и смущало меня. Вдруг только сегодня, подумалось. А завтра суббота, не будут работать. А в понедельник скажут, что просрочил. И придётся ещё десять штук отстёгивать. Возвращаться за уточнениями к этой скользкой девке, лживо мечтающей о Союзе, не хотелось.
