Или же всё это неверно, и он использовал лестницу или что-то вроде того. Может быть, подогнал высокую повозку или даже автомобиль под окно. Хотя скорее повозку, какой-нибудь грузовик был бы слишком заметным. С тем же успехом можно было с силой пробиваться через центральный вход.
Но кому пришло в голову устроить такую странную авантюру? Нужно учесть слишком много факторов, в том числе, собственно, наличие доктора в его кабинете в тот момент, когда к окну была подогнана повозка. Для этого неплохо было бы иметь сообщника и недюжинную удачу.
А что, если он попал в комнату не через окно? Что, если он уже ждал доктора внутри, когда тот заперся? Тогда, должно быть, он мог прийти в любой момент, и надо бы расспросить об этом местных. Но всё же версия о гусаре-акробате мне нравится несколько больше. Просто потому, что это было бы забавное развитие событий.
Как мне довелось выяснить на собственном опыте, жизнь любит удивлять в подобных случаях, а потому самые невероятные варианты иногда стоит проверять в первую очередь. По крайней мере, очень часто их можно быстро отбросить и идти дальше.
– Ну что, как очередной буржуазный враг встретил свой конец? – спросил меня внезапно появившийся в дверях Йозеф.
Койот, кажется, что-то да откопал. По крайней мере, это можно было понять по его довольной улыбке.
– Его убили мечом, причём довольно необычным. Палаш или что-то вроде того.
– Время смерти подтверждается? Его действительно убили утром?
– Ну, судя по замутнённым глазам и иссохшим слизистым, можно сказать, что действительно прошло где-то полдня. Но не больше.
– Что-нибудь ещё узнал?
– Ну он был довольно одиноким. А ещё был проклят.
– Опа… Правда? Вот у нас и мотив образовался. В их среде, мне кажется, за такое вполне могут убить.
– Не думаю, что это могло быть мотивом. Он хорошо скрывался.
– Всё тайное рано или поздно становится явным. И когда это происходит, могут случаться самые неприятные события.
Йозеф сделал несколько шагов по комнате и остановился у рабочего стола доктора, внимательно всмотревшись в разбросанные по нему бумаги. Вдруг он взял одну маленькую книжицу и открыл её. Полистав исписанные страницы, он подозвал меня и спросил:
– Что это за язык такой?
Я всмотрелся. Страницы были изрисованы чудными знаками, каждый из которых был старательно выведен и вписан в длинный последовательный ряд, нигде не прерывавшийся. Это мало походило на привычные слова, да и значки не были похожи на буквы, которые я когда-либо видел.
– Какая-то шифровка, скорее всего, – заключил я.
– Стоит пытаться её разгадать?
– Без ключей и навыков криптографии? Не имеет смысла. Да и вряд ли там будет много полезного.
Он покачал головой и продемонстрировал мне обложку, на которой красовались большие белые буквы: «Великое проклятие». Затем он начал листать страницы, заостряя внимание на причудливых и не очень аккуратных рисунках, изображавших различные мутации, происходящие при проклятии.
– Доктор, вероятно, очень увлекался изучением проклятия и его влияния на организм, – сказал Йозеф и, в подтверждение своих слов, кивнул на стол, полнившийся похожими рисунками проклятых зверей.
– Неудивительно для того, кто сам подвергся этой напасти. Но это нам всё равно ничего особо не даёт. Прочитать его записи мы всё равно не сможем, если нам с неба не упадёт ключ. Да и даже в этом случае не вижу особого смысла…
– Смысл взять книжку с собой есть. По крайней мере, когда мы будем говорить с подручным доктора, товарищем Заречным, это окажется дополнительной темой для разговора. Это, возможно, последний с кем погибший говорил перед смертью, и он вполне может что-то знать про его изыскания. Не мог же Шариков в одиночку заниматься всей этой исследовательской чепухой.
