– Это я ее привез, капитан. Мы ездили на вызов – примерно в десяти километрах отсюда кто-то исписал ругательствами стены, – а потом сразу поехали сюда… Вы один?
– Жду кинологов. Комиссар уехал на вскрытие тела девочки, а Колен допрашивает ее мать. Начали опрос местных… Ну и паршивое дельце, особенно под Рождество…
Он бросил под ноги недокуренную сигарету и раздавил ее подошвой кожаного ботинка. Его пальцы слегка дрожали. От холода или от волнения?
– Что там? – наконец отважился спросить Норман. – Эксперт сказал, что Кюнара сбила машина…
Капитан поколебался, поднял воротник толстой зимней куртки и бросил, повернувшись к Люси:
– Оставайся снаружи, Энебель! Мы с Норманом войдем.
– Капитан, я привез ее сюда не затем, чтобы она дежурила у входа! – запротестовал Норман. – Она будет работать по этому делу!
Равье окинул Люси критическим взглядом с головы до ног:
– Ты ведь прекрасно знаешь, Энебель, что доступ на место преступления имеют лишь офицеры судебной полиции?
– Да, но я также знаю, что две головы хорошо, а три – лучше…
Равье скривил губы сначала вправо, потом влево, словно полоская рот.
– Повезло тебе, что у меня народу немного! Хорошо, идите оба за мной. Ребята из Лилля уже закончили осмотр, фотосъемку и сбор улик, но все равно будьте поосторожнее.
Норман и Люси украдкой переглянулись, и почти сразу их ослепил яркий, резкий свет галогеновых ламп. Тысячи мерцающих пылинок дрожали в воздухе, словно дождевая морось. Внутри здание резонировало, как пустой мертвый каркас – заброшенная гробница, отданная на разорение времени. Норман невольно вздрогнул. Люси, наоборот, ощутила прилив энергии.
– Тело девочки нашли вот здесь, под окном, – указал капитан.
Он встал возле очерченного мелом силуэта на полу – эскиза так рано прерванной жизни.
– Следы удушения едва заметны. Никаких следов насилия или жестокого обращения. Из-за ночных перепадов температуры судмедэксперт установил лишь приблизительное время наступления смерти – между полуночью и тремя часами утра. Входная дверь не взломана. Это здание должно скоро пойти под снос, а пока сюда складывают бобины от кабелей. Мать девочки позвонила в полицию в три часа утра, встревоженная тем, что от мужа нет никаких известий. За два часа до того он повез выкуп в условленное место – то есть как раз сюда.
Равье наклонился к окну, слегка поморщившись от бившего в глаза яркого света ламп.
– Жена Кюнара занимается покупкой и продажей текстильных предприятий. Меньше чем за год она уволила больше ста десяти сотрудников. Судя по отзывам, холодна как лед и неумолима как смерть, на подчиненных ей плевать. Она и ее муж постоянно получали письма с угрозами и анонимные звонки в любое время дня и ночи. Звонили мужчины, женщины, даже дети! Неплохо для начала, как считаете? Так что задел для работы у нас есть…
– Криминалисты что-нибудь нашли? – спросил Норман.
Равье поиграл желваками:
– Ничего утешительного. Хренова куча отпечатков, и ни одного годного.
– Как так?
– Отпечатки на стекле, на полу и на дверной ручке обработали цианоакрилатом метила. Флюоресцирующий краситель среагировал – это выявило присутствие жира. Стало быть, убийца не надевал перчатки. И вместе с тем – следы папиллярных узоров полностью отсутствуют! Только контуры фаланг! Как будто их оставил призрак…
Норман, явно удивленный, приблизился к грязному стеклу.
– И что это значит? Насколько я знаю, папиллярных линий у человека не может не быть. Пусть в самом слабом виде, но они есть у всех, и узор не меняется с рождения до смерти… Разве что…
