Они были безумно влюблены, напоминая парочку из романтической комедии. Их ночи, как в фильмах, были горячи, а утром они лениво валялись в постели обнимаясь и громко смеялись над глупыми шутками. Они ходили под руку по вечерней пристани и встречали рассветы на пляже.
Их роман продлился три сказочных месяца. Два они провели в беззаботности, а третий был наполнен ожиданием и томлением. В начала третьего месяца Кристина отправилась на родину, а Эндрю спустя пару дней полетел за ней. Но он не мог оставаться дольше, чем на несколько дней. Так произошло несколько раз.
– Кристина бросила его.
Она рассказала это сегодня, в полутемном помещение паба, где огонек её сигареты светился подобно светлячку. Она говорила о том, что безумие, что охватило её, испарилось и больше смысла в этом она не видела. То, что было потрясающее в их отношениях – сказочная-беззаботность разбилась об реальность и портить воспоминания глупыми попытками сохранить отношения разрушило бы даже сладостный трепет ностальгии.
Максим саркастично хохотнул, и Алина дернулась, выныривая из своих воспоминаний и удивленно посмотрела на мужа через зеркало.
– Ради кого на этот раз? – с неподдельным весельем, осведомился он, – Какой-то уличный художник или музыкант? Ей же так нравятся неординарные личности! А нет-нет, наверное, поэт. Художник рисовал бы её обнаженной и называл бы это искусством, а поэт бы называл бы её своей музой.
– Нет, – отложила расческу Алина, немного поджимая губы, как будто оскорбленная этими словами, – не ради кого-то.
– Ладно, давай не будет о ней, – Максим вернул привычную мягкую улыбку на свое лицо, злая ухмылка странно неестественно искажала его мягкие черты, – лучше иди ко мне. Не хочу говорить о Кристине. Мы ведь знаем, что в конце она окажется у разбитого корыта.
Алина улыбнулась, но ей казалось, что улыбка застыла, как на портрете Моны Лизы.
– Да, ты прав.
Алина несколько раз моргнула, стараясь сбросить сонливость и воспоминания. Она поднялась с кровати, та еле слышно скрипнула от её движения, и накинула на плечи махровый, темно-синий халат.
Женщина, старалась не шуметь, пока шла на кухню, чтобы не разбудить дочь и мужа. А когда в коридоре наступила на куклу, сцепила зубы, чтобы не воскликнуть. Пластмассовая ручка колола куда-то в пятку.
Алина множество раз говорила дочери не разбрасывать свои игрушке, но та не слушала. А когда на них закономерно кто-то наступал и те ломались Надя впадала в детские, шумные истерики. Она падала на пол, кричала и плакала, говорила, что сломали её любимую игрушку и Максим каждый раз ей покупал новую. Его совершенно не волновало, что у Нади вся комната была завалена игрушками, как в сказке про антилопу дворец был завален золотом.
Алина сердилась на себя из-за этого, но это вызывало у неё лишь раздражение, она не испытывала ни капли жалости к своей дочери. Она не могла избавиться от мыслей, что Надя всего лишь манипулирует ними, ещё не понимая, что делает. Ей казалось, что она ужасная мать из-за этих мыслей и чувств. Она пыталась вызвать у себя сочувствие и нежность к своему ребенку, улыбалась и гладила по волосам, но это не помогало. Внутри была пустота или же обжигало раздражение.
Она громко положила куклу на тумбу, но тут же вздрогнула от шума, что самолично создала. Прислушалась к тишине и только когда убедилась, что никто не проснулся, пошла на кухню.
