Но мать подозрительно поднимает брови.
– Работает за границей?
– А что, это не так?
– Не помню, чтобы я настолько подробно описала нашу ситуацию по телефону…
– Мне так передали.
– Вот как?
Мать смеется, будто с облегчением, но лицо Ю, сидящего рядом с ней, странно напрягается.
– Вы сказали, что с третьего класса ваш сын посещает подготовительные курсы. Что это за курсы?
От этого вопроса мать хмурится и слегка наклоняет голову.
– Или вы не говорили этого по телефону?
– Хм… Жаль, что сотрудник, ответивший на звонок, не удосужился передать вам название подготовительных курсов.
Я перебираю свои воспоминания. Вряд ли я упустил или забыл что-то из прочитанного. Уверен, что названия подготовительных курсов там не было. Ох, господин Миядзоно, вам следует быть повнимательнее к таким вещам!
– Простите, могу ли я спросить вас об этом еще раз?
– С чего вдруг? Я их уже называла.
– Правда?
– Как я могу доверять агентству, где даже информацию не могут передать должным образом?
– Вы правы.
– Уходите!
Я не могу скрыть своего изумления от столь внезапного развития событий.
– Но… постойте… Это уж…
– Уходите, прошу вас! Я не буду нанимать у вас репетитора!
Конечно же она права. Нельзя доверять агентству, где сотрудники забывают передать друг другу информацию, полученную по телефону. Вполне разумный аргумент. Любая, даже самая банальная мелочь может оказаться фатальной при сравнении с конкурентами. И все же подобное наказание – чересчур. Особенно после двадцатиминутного ожидания!
Я ищу встречные аргументы, когда Ю совершенно неожиданно говорит:
– Не уходите!
Это было произнесено настолько тихо, что я не сразу разбираю, что именно он сказал, но это определенно был его голос.
– Что ты сказал?
– Не уходите, господин Катагири! Расскажите подробнее о «Домашнем репетиторе»…
Ю смотрит на меня с мольбой. Но почему? О чем бы я его ни спрашивал, он почти не отвечал; так почему сейчас просит бросить ему спасательную шлюпку? Что, черт возьми, происходит?!
* * *
В итоге меня не выгоняют. Мать, у которой на мгновение, казалось, кровь прилила к голове, больше не просит меня уйти. Похоже, слова Ю заставили ее передумать.
Настроение паршивое, но топтаться на месте времени нет.
– Что ж… Простите, не хочу наступать на больную мозоль, но могу ли я взглянуть на результаты пробного экзамена?
Мать с сыном переглядываются.
– Хотелось бы увидеть какие-то материалы, чтобы понять динамику успеваемости.
– Где же они могут быть?.. – Мать смотрит в потолок, подперев подбородок рукой. – Пойду поищу. Ю, иди за мной.
Они вместе выходят из гостиной. Сразу же слышится хлопанье дверей. Похоже, они обыскивают дом вдоль и поперек, и от этого мне немного не по себе. Табель с оценками – один из главных документов экзаменуемого. Как можно не знать, где он лежит? Неужели, чтобы его найти, надо перевернуть весь дом? И что тогда зарыто в гигантской куче бумаг на столе?
Я перевожу взгляд на стопку бумаг. В самом низу корешком ко мне лежит книга, похожая на учебник для подготовительных курсов. Присмотревшись, я понимаю, что это Nichinoken[4]. Видимо, туда Ю и ходит. Хотя прямо они об этом не сказали, это определенно так. Над учебником торчит лист бумаги, похожий на табель успеваемости. «Так вот же он!» Я подцепляю его и легонько тяну. Только бы не порвать! Я тяну медленно и осторожно. Наконец появляются слова «Открытый пробный экзамен для учеников 5-го класса начальной школы, август». Получается, это прошлогодний? Я тут же убираю пальцы.
