На листке крупно написано: «110 дней». В его расчетах нет никаких промежуточных вычислений. Просто цифры, внезапно возникшие на бумаге.
– Это еще что? Что за халтура! – Мать все-таки взрывается и бьет рукой по столу. – Делай как следует!
Но Ю это не смущает, он продолжает пристально смотреть на меня. Как и прежде, словно призывая к чему-то…
Не обращая внимания на истерические крики матери, я ломаю голову. Что это значит? Что он хочет мне сказать? Не понимаю. Не представляю. Просто цифры без всякого контекста. Однако мне кажется, что думать об этом – пустая трата времени.
– Как бы тебе объяснить?..
Отчаявшись, я собираюсь объяснить задачу, но случайно бросаю взгляд на стопку бумаг. Я собрал их после того, как они разлетелась, когда речь зашла об уборной. Порядок документов изменился, и теперь сверху оказался «Открытый пробный экзамен для учеников 5-го класса начальной школы, август». Вот и результаты. Пусть и годовой давности – все равно это информативно. Стандартизированный балл по родному языку (его любимый предмет) – 63. Неплохо. По математике – 49. Напиши он везде ответ «110», оценка была бы хуже.
И тут мой взгляд замирает на одной из строчек. Я не сразу понимаю смысл написанного. Меня охватывает смятение, сердце бьется быстрее.
Что это значит?..
В следующее мгновение по спине пробегает холодок, меня осеняет.
Как по мановению, все «странности», словно стоп-кадры, выстраиваются в ясную последовательность. Нестыковки в беседе, множество непонятных, неожиданных реакций, гнев матери на молчание сына, умоляющий взгляд Ю, туалет, в который нельзя пойти, разбитая ваза, резиновые перчатки, которые никогда не снимаются, и, наконец, упорный ответ Ю «110»…
Боже, неужели…
Я намеренно задеваю локтем чашку и опрокидываю ее на стол.
– Ох, извините!
Мать суетится. На столе разливается чайное море.
Искоса поглядывая на нее, я незаметно осматриваю подошвы своих тапочек.
Это же…
На лбу выступает пот, руки начинают трястись. На белой подошве заметны бледные пятна крови. Я достаю под столом смартфон и захожу в чат. Мать уходит в кухню за полотенцем. Сейчас или никогда! С помощью флик-клавиатуры[5] быстро набираю текст и посылаю Миядзоно отчаянный сигнал бедствия: «Помогите! Мать ненастоящая! Вызовите полицию к Яно!»
* * *
– Всё благодаря вам, господин Катагири! Большое вам спасибо!
Для встречи было выбрано кафе в Синдзюку. Я сажусь, мужчина напротив благодарит меня и кланяется. Яно Синъити, 42 года. Сотрудник крупной компании по производству бытовой техники, муж Яно Мари – домохозяйки, убитой в Син-Юригаоке. Сегодня он расскажет мне все подробности этого преступления.
– Я тут ни при чем…
– Конечно, рано или поздно дело раскрыли бы. Но то, что Кацураду поймали так быстро, несомненно, ваша заслуга, господин Катагири.
Яно Синъити имеет в виду Кацураду Кейко, которая убила Яно Мари – и которую я все это время принимал за мать Ю.
Все расставил на свои места «Открытый пробный экзамен для учеников 5-го класса начальной школы, август». Я прочитал на нем имя «Яно Харука» и все понял. Женщина передо мной – ненастоящая мать мальчика. Это другой человек, она притворилась его матерью. Ведь мать не позволит называть своего ребенка неправильным именем.
«Тебя зовут Ю?» Благодаря своей сообразительности он кивнул в ответ. Если б она поправила меня: «Его имя читается Харука», – я, возможно, так ничего бы и не заметил.
