(Количество слов в минуту: 176)
Машинист ведет поезд метро на юг, вагон поворачивает влево, люди стоят на месте, пошатываясь, как усталые молочные зубы. Аля пытается читать. Слева – девушка выбирает полунюдсы для дейтинг-аппа, справа – парень кодит прямо с телефона. Аля переворачивает страницу: «Ага, да, какая глубокая мысль, очень интересно». В умеренно ограниченном, но все-таки по-праздному удовлетворительном пространстве общественного транспорта пахнет кожей, источающей через поры вонь дешевого алкоголя. Может, весна уже совсем скоро. Аля не знает точно.
Весна, как правило, наступает с завтрака. Где-то в марте или апреле, когда солнце наконец вспоминает о людях, солнечный заяц прыгает на тарелку, и вмиг становится до неприличия очевидно, что одноразовое питание черствым и плесневым пора менять. Происходит ли это – другой вопрос.
У каждого непременно случается та самая весна, которую хочется вспоминать как время просветления и насмешливо выглядывающих из-под снега собачьих экскрементов. Время сшито бечевкой (такие подписывают «жгут льняной натуральный»), увешанной экзаменами, рабочими проектами и мировыми катастрофами. Разве влюбленность – не мировая катастрофа? В теле вдруг образуется страшное количество кнопок и клапанов, пульсирующих шариков и бултыхающихся шнурков. Только потяни – и все взлетит на воздух.
Неправильно было бы сказать о той самой весне, не назвав другие времена года теми самыми. У того самого лета, например, есть саундтрек или даже отдельный плейлист, где обязательно пляшут слова о кроссовках, даче и – вскользь – о маме. Та самая зима должна быть похожа на какую-нибудь из песен Стрыкало (можно выбрать любой градус драмы для коктейля личной истории): в какие-то моменты звезды горят ярче вчерашнего, в другие – зима будто бы отказывается приходить, а иногда кажется, что все должно было случиться как-то иначе, и мы-настоящие ходим тенями по улицам, вспоминая никогда не случившиеся поцелуи. О той самой осени не хочется помнить. И рассказывать тоже не хочется.
Аля едет в метро и переворачивает страницу.
Весна все никак не наступит.
#
Аля выходит из метро, чтобы сразу завернуть в бар: ее ждет свидание-из-интернета, какой-то австриец, британец, австралиец или буруанец. Аля не помнит точно. Главное – чтобы хватило английского языка.
Аля расстегивает молнию, снимает пуховик, вешает его на спинку стула, стягивает шапку, делит волосы пополам, переносит их со спины на плечи. Непослушные кудряшки стекают и тянутся к груди, ребрам, животу.
– Привет.
Англичанин-швейцарец краснеет под огромными квадратными очками. У него мягкие белые запястья, круглые полудетские плечи и волосы ежиком.
Кажется, добрый. Хорошенький.
– А, ты уже заказал? Как здорово. Мне очень приятно, я больше по темному пиву, но белое вино тоже – вполне себе. Знаешь, это как в детстве: ничего не делаешь, а еду все приносят и приносят. Я бы хотела оставить себе такую возможность во взрослости, возможность всегда быть ребенком, понимаешь, и чтобы мир сам действовал за меня. И при этом все не пошло через… Как по-английски сказать «все идет через жопу»? Сейчас, погоди, я погуглю. Gets out of hand? Ох нет, если бы только из рук все уходило, тоже мне проблема.
