Если честно, то я немного не понимала, что происходит. Там, где по факту должна была обижаться я, вышло так, что обиделся Левка, и от этого несоответствия в логике у меня голова медленно пухла и раздувалась до боли в висках. Третий день он ограничивался исключительно разговорами по телефону. Сухие, короткие фразы. Никаких – вообще никаких – намеков на встречи, хотя раньше этого за ним не замечалось даже когда по диплому была полнейшая задница. А тут:” Алиса, мне нужно готовиться. Давай завтра созвонимся?» Словно решил наказать. Или поиздеваться. Вот только не понятно за что именно. Ксюха и та только пожала плечами, когда я ей вывалила все на кухне.
– Ну может он действительно занят. Сама подумай – у него защита диплома на носу, – сказала она, вертясь перед зеркалом.
Полунинское признание окончательно развязало ей руки, и теперь Ксю ни на минуту не оставляла неприступного «афганца», приучая к своему присутствию и усиленно мотивируя на дальнейшее развитие таких странных отношений. Новый сарафанчик, настолько скромный, что Оксанка в нем казалась чуть ли не наивной пай-девочкой, а не хитрой охотницей, балетки, чтобы быть еще чуть-чуть пониже, и две косички – ну просто сама милота.
– Пойдешь с нами! – Ксю смотрит на меня через зеркало, едва тронув губы прозрачным блеском, – Чего дома сидеть и чахнуть?
– Не. Только мешаться вам буду. – отмахиваюсь я. – Тем более я собиралась идти объявления расклеивать.
– Ну вот с нами и расклеишь! Втроем быстрее все же. Давай, собирайся быстрее! Я дома тебя не оставлю.
Такая вот Оксанка упертая, как баран. И пока я распечатываю на принтере объявления, она уже переворачивает шкаф вверх дном и достает одно из моих самых любимых платьев – связанное из огромных ромашек.
– Класс! – цокает она языком, – Пусть Пашку твой наряд чуточку шокирует, ладно?
– Ксюха, вот ты хитрожопая… – смеюсь я. – Решила на моем фоне в еще большую скромницу заделаться?
– Ну допустим, – Ксю улыбается во все тридцать два зуба.
– Сиськи тогда замотай, скромняшка.
– Задницу подкачай, собачатница! – парирует она и подмигивает, – Ну тебе сложно что-ли?
– Знаешь, – я встаю, прикидываю платье и достаю белые туфельки с верхней полки, – Если Полунин будет на меня пялиться и позовет замуж, то пеняй на себя! Соглашусь, не раздумывая.
– Полунин и пялиться? – она хохочет, – Алиска, ты сама-то хоть веришь в это? Полунин. Пялится. Ага.
– Не-а. Но предупреждаю заранее.
– Переодевайся уже. Предупредительная лиса Алиса.
И как бы ни брыкался Пашка, как бы ни старался устроить показательное проявление своей «независимости», какой-то подсознательный интерес к происходящему вокруг его персоны все же брал верх. Словно он осторожно присматривался, принюхивался, пробовал на вкус еще непонятное для него внимание Оксанки. А она со счастливой улыбкой ослабила поводок «афганца», дав возможность убежать подальше. Вроде бы и не ограничивает, но в то же время, не дает смыться в прекрасное далеко. Максимум до ближайшего столба – наклеить мое объявление.
– Полная задница какая-то, – вздыхаю я и тяну объявление девушке, идущей мимо нас с алабаем. – Возьмите, пожалуйста.
Бело-рыжая махина на поводке даже не поворачивает головы и продолжает неторопливо топать вперед. Притормаживает лишь через пару метров, оборачивается и смотрит на свою хозяйку так, словно спрашивает: « Ну ты долго там еще?» Классная собака. Мне нравятся такие огромные крепыши. Вот только чтобы его завести, нужно, как минимум, сперва заиметь свой дом с двором побольше. В квартире алабайке будет очень тесно.
