Неожиданно высоко в небе прочёркивает свой тонкий белый инверсионный след пролетающий куда-то на запад самолёт. Вы представляете себе предутренний вылет невыспавшихся пассажиров из рижского аэропорта, наполовину выкуренные и затушенные перед взлётом сигареты, которые пилоты, спустя несколько часов, докурят после посадки где-нибудь в Гётеборге или Лондоне – традиция!
Но вот окончательно рассеивается лёгкая дымка или туман (в зависимости от сегодняшней погоды). Бесследно исчезают местные либерального нрава комары.
На траве начинают посверкивать бриллинтовые капли росы. А целое, до кажой травинки, насквозь мокрое поле превращается из сизовато-влажного в сверкающе-алмазное, наслаждается и блестит в щедрых тёплых лучах, которые становятся всё горячее и горячее. И весь пропитанный обильним утренним конденсатом зелёный ковёр с розовыми цветками сочного мясистого клевера греется и постепенно высыхает, обласканный солнцем.
Хочется верить, что автор ещё не утомил читателя восторгами и видами на небо и гектар поля в перспективе.
Посреди поля растёт красивый молодой невысокий крепкий дуб. Когда вы в первый раз приехали сюда в жаркий июньский полдень, то не могли оторвать от него глаз – настолько живописной была картина. Широко и степенно раскинув многочисленные симметричные ветви, он одиноко стоит под голубыми, в белых облаках, небесами, поднимаясь из скошенной травы. Поле, усыпанное скрученным в продолговатые брекеты-рулоны июньским сеном, напоминает о сюжете из «Ну, погоди!» Иногда сюда прилетает аист и начинает бродить между сенными тюками в поисках лягушек. Вид чарует вас, и вы начинаете щёлкать фотоаппаратом, приближая и удаляя изображение, ищёте красивые ракурсы, переходите на разные режимы. Даёте себе слово снимать этот дуб всякий раз, когда будете приезжать сюда.
Вы и делаете это, восхищаясь его красотой и жизнеутвердающей статью. Дерево с раскидистыми ветвями всегда дарит эстетическое наслаждение.
Вам всякий раз вспоминается толстовский дуб, всколыхнувший размышления и надежды Андрея Болконского. Но ваш дуб, в отличие от того классического, проснувшегося по весне старика, молод, здоров и силён, прекрасен и подаёт большие надежды. Ваш знакомец ещё слишком не по-толстовски юн, но вы предвосхищаете и видите его грядущее могущественное величие, пока не проявившуюся державность, задорную юношескую самонадеянность и богатырское будущее. Ему вольготно живётся и растётся под огромным июньским небом, посреди широкого поля, недалеко от реки с колыбельным именем Аа.
Между тем закон утренней зорьки вступает в действие и река тихо и щедро дарит вашему спутнику пару двухкилограмовых лещей.
На берегах реки Аа замечательно поётся – только надо отойти подальше от места рыбодобычи. Так, глядя на спокойные воды можно негромко, неторопливо, легко и весело взбираться голосом по нотному стану – «Из-да-ле-ка дол-го течёт ре-ка Вол-га». И утраченный от последствий ковида голос медленно возвращается к вам.
Сидя на раскладном стуле и глядя на реку, вы вспоминаете статьи из вашего журнала, рассказывающие о событиях, происходивших в этих местах в прошлом. Вы смотрите на спокойное течение, слушаете плеск крупных и не очень рыб и недоумеваете: когда-то лет сто назад в этих мирных водах – обиталище сомов, угрей, жереха и судаков – ходили воинственные флотилии захватчиков. Вам вспоминаются имена авторов статей, номера журналов и чёрно-белые иллюстрации. Каждая статья внимательно вычитывалась вами по несколько раз – на уровнях решения о печати, пару раз на предмет корректировки и редактирования и пару раз в макете. Так что исторические факты о реке глубоко сидят в вашей памяти. Однако реальность совершенно не вяжется с минувшими катаклизмами, так они далеки. Всё осталось в давнем прошлом. И ретроснимки начала минувшего века совершенно не компануются с тем, что находится перед вами. Например, с большим зелёным трактором, скашивающим траву на противоположном берегу. Не увязываются они и с бесшумно появившейся на зеркале воды лодкой незнакомого словоохотливого рыболова, который, проплывая мимо, интересуется уловом и сообщает о полуторакилограммовой щуке, которую буксирует за собой. Не совмещаются они и с легкомоторным самолётиком, тихо рокочущим под белыми ватными кучевыми облаками. Или со стаями белых чаек, целеутремлённо летящих в сторону моря.
