Конь Огненный - страница 10



– Ну и глаза, – проговорил Глеб, – не хотелось бы мне стать врагом этой малышки.

– Точно, – согласился Женя, – порвет на тряпки. Как ты думаешь, кто она? И почему ее фотография валяется за комодом?

– Валяется? – усомнился Глеб, – скорее, спрятана.

– От нас? – поразился Женя.

– Нет. Просто с глаз долой.

– Из сердца – вон?

– Думаю, это родственница нашего гостеприимного хозяина. Скорее всего – дочь. Или племянница.

– Почему ты так решил? – улыбнулся Женя.

– Ну, во-первых, они похожи. Во-вторых, это фото, а не картина. Значит – сравнительно недавнее.

– Не скажи, – запротестовал Женя, – фотография в России появилась в 1840, так что это вполне могла быть матушка хозяина. Или его тетушка.

– Фотография не старая, – возразил Глеб.

– Да иди ты, – решительно не согласился Женя, – это наши фотки из автомата через три – пять лет уже годны только в помойку. А раньше фотографии качественными делали. Бумага плотная, серебра много. Они знаешь как хранились?! У нас в семейном альбоме есть фото моего прадеда в форме царской армии со всеми регалиями. В 1904 году сделано. Так даже не пожелтело!

– Хорошо, уел, – согласился Глеб, – не знал, что ты так разбираешься в фотографии. А на счет того, почему портрет спрятали, версии есть?

– Ну… – протянул Женя. Было видно, что ему приятна похвала старшего товарища и очень хочется с разгону выдать что-то этакое, чтобы закрепить свои достижения на ниве дедукции. Только его гений, похоже, взял отпуск.

– Может быть, она умерла. От чахотки или пневмонии. Раньше от этого часто умирали.

– И любящий отец немедленно поспешил избавиться от всех ее вещей? – Глеб покачал головой, – Брось. В этом случае он скорее соорудил бы ее мавзолей, и каждый день ходил к нему с цветами. Нет, приятель. Чует мое сердце, что здесь совсем другое что-то…

В этот момент в дверь постучали негромко, деликатно, но как-то очень по-хозяйски.

– Да! – подал голос Глеб, увлеченно рассматривая портрет так поразившей его девочки.

– Господа, – послышалось из-за двери, – вы уже проснулись?

– Заходи, Анюта, – по-простецки бросил Женька, которому все эти сословные заморочки были до одного места, – Мы оба уже в штанах.

За дверью хихикнули. Потом она все же приоткрылась на одну створку. Глеб обернулся.

– Ой! – испуганно пискнула Аня, увидев, что гость вертит в руках, – Как вы это?.. Простите… Я забыла убрать портрет из комнаты, когда готовила ее для вас. Если хозяин узнает об этом…

– У тебя будут проблемы?

– Что у меня будет? – не поняла Аня.

– Ну, неприятности. Он будет тебя ругать? Успокойся, мы не скажем, что нашли портрет. Но… кто это?

– Это? – девушка широко распахнула удивленные глаза, – Это Мария Даниловна. Ой! – Аня испуганно зажала рот ладонью, – но вы ведь и сами догадались, правда?

– Ну, почти, – дипломатично ответил Женя, – так что, нас ждут у самовара?

Аня торопливо кивнула и исчезла, не забыв послать Женьке весьма горячий взгляд.


С открытой веранды большого особняка господ Адонаньевых открывался изумительный вид на заливные луга и крутой изгиб реки. На дальнем берегу стеной стоял небольшой, но коварный лес, где в прошлом году пропали двое крестьян… правда, оба по пьяному делу, но, как справедливо рассудила народная молва, без нечистой силы тут тоже не обошлось.

Самовар царем стоял в самой середине большого круглого стола, покрытого белой скатертью, аж хрустевшей от крахмала. Булки лежали горой на большом плоском блюде, а в добавок к меду и маслу были и тонко нарезанная ветчина, и колбаска, и два или три вида варенья. Компания красных чашек с петухами толпилась на краю стола. Блюдца к ним были попроще, тоже красные, но без петухов. А ложечки – серебряные.