Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль - страница 16

В 1929 г. в третьем томе своего труда под названием «Феноменология познания»[63] Кассирер уже неоднократно ссылается на второй том «Логических исследований» Гуссерля и его «Идеи к чистой феноменологии…», цитирует их фрагменты для подтверждения, подкрепления и иллюстрации собственных воззрений. Отметим, что Гуссерль состоял в переписке также и с Э. Кассирером. В письме Кассиреру от 11 марта 1937 года он считает необходимым подчеркнуть: «Кризис европейских наук…» не знаменует отход от его, т. е. Гуссерля, прежних взглядов, близких неокантианскому научному методологизму, – это лишь «трансцендентализм нового вида»[64]. Как это расценивать? Мы не думаем, что Гуссерль не ведал, что творил, и тем более не допускаем, чтобы он пытался ввести коллегу в заблуждение. Вместе с тем нельзя не заметить, что в «Кризисе…» происходит поворот к историчности и культурологичности в трактовке проблематики «жизненного мира». Как же так получилось?

Эрнст Вольфганг Орт находит в философских взглядах «позднего» Кассирера и «позднего» Гуссерля много общего, причём это общее оказывается как раз существенным и центральным, ибо основывается на идее трансцендентализма. Орт верно подмечает, что с самого начала в трансцендентальной философии Нового времени наблюдается «странная двойственная мотивация». С одной стороны, предпосылкой трансцендентальной философии является решительная тематизация человека, т. е. человеческой субъективности. Она делает ставку, выражаясь словами Дильтея, на «принцип феноменальности», т. е. на то, что всё наше знание о мире есть знание в человеческом сознании и что это сознание, в свою очередь, – единственное, в чём человек с полной очевидностью и аутентичностью может удостовериться. В «Идеях I» Гуссерль называет это «отличным положением вещей». Для Кассирера очевидная самоданность сознания не нуждается в каком-либо каузальном анализе и не может быть ему подвергнута, ибо сама лежит в основании всякого каузального анализа.

«Но, с другой стороны, – пишет Орт, – этого человека, который со своей способностью переживания, разумностью и приверженностью свободе является основой всякой рациональности и миропонимания, надлежит вместе с тем игнорировать как конкретную фактическую действительность. У Гуссерля это выражается в идее редукции к чистым структурам сознания; у Кассирера это проявляется в обнаружении чистых функций познания. Кажется, будто в трансцендентальной философии человек тематизируется как исходная основа анализа только для того, чтобы как конкретное существо тотчас же снова быть отодвинутым в сторону. Речь идёт поэтому не о конкретном человеке, но о духовных структурах и функциях чистой культуры»[65]. На наш взгляд, Орту удаётся далее выявить побудительные силы идейной эволюции Гуссерля и Кассирера в «поздние» периоды их творчества: это, в их глазах, своего рода реабилитация человека, приближение к нему как центру философского интереса, постепенное осознание обоими «трансценденталистами» необходимости философско-антропологического подхода и проблематизации в рамках него специфически-человеческих реалий и смыслов.

«…Ясно, что общеобязательные (трансцендентальные) истинностные структуры не могут быть теоретико-познавательно считаны с конкретного живого существа «человек», который к тому же от культуры к культуре принимает весьма различные образы, как с какого-то случайного факта. Только если выяснится, что человек, будучи бесспорным фактом, является, тем не менее, не просто фактом среди многих фактов, но фактом sui generis