Кондрат Булавин - страница 33

Зачем он шел в этот лес, Булавин и сам не знал, – так уж, подчиняясь безотчетному влечению, шел туда, куда вела эта легкая, едва заметная тропа.

Из-под ног вспорхнула какая-то птица. На ветке бересклета вызывающе свистнула малиновка. Кондрат усмехнулся и свистнул так же, как и она. Малиновка откликнулась.

Из леса пахнуло застоявшейся сыростью, прелью перегноя. По тропинке важно полз саженный желтобрюх. Булавин поспешно посторонился и дал ему дорогу. Желтобрюх лениво проволочил свой извивающийся длинный, толстый хвост. Змея, хотя и безопасная, вызвала у него гадливое чувство.

В лесу было совсем темно. С обеих сторон тропинку сдавливала черная гуща колючего кустарника. Через просветы в верхушках приглушенно шелестевших деревьев мерцала далекая голубизна неба. И только по этому можно было понять, что до вечера еще далеко.

Идти дальше было бессмысленно, и Кондрат хотел уже вернуться, как вдруг, сквозь густую листву леса, он услышал глухой лай собаки.

Откуда здесь могла быть собака? Удивленный, Кондрат пошел на лай. До него донесся сдержанный ропот ручья. Он бежал где-то незримый, в зарослях терна и бузины. Вырвавшись из кустарника на простор небольшой лужайки, ручей затих, остановленный упавшим стволом клена, поросшего папоротником. Вода кружилась, пузырилась и, найдя выход через дупло преграждавшего дерева, тоненькой серебряной стоуйкой звенела по другую сторону ствола.

У плотины стояла маленькая избушка. Навстречу Кондрату с хриплым лаем выбежала большая черная собака и злобно набросилась на него. Кондрат выхватил из ножен саблю и стал отбиваться. Разъяренная собака с злым рычанием хваталась за острие сабли, кровавя свою пасть.

– Лытка! – крикнул звонкий женский голос. – Пошла ты, шальная!

Собака присмирела и, виновато завиляв хвостом, побежала прочь.

– Здорова была, женка! – поздоровался Булавин, с любопытством оглядывая женщину.

Женщине было лет двадцать пять. Из-под кумачового платка на лоб выбивались вьющиеся русые волосы. Глаза, темно-синие и глубокие, были необыкновенно проницательны, казалось, заглядывали в самую душу Кондрата. Босая, она была одета в простенькую холстинную паневу.

– Слава богу! – ответила женщина на приветствие.

– Собака-то шибко злая у вас.

– Злая, – согласилась женщина. – А кабы не злая, зачем она нам нужна? Без такой нам тут не можно: лихих зверей много…

– Тут и живешь, женка? – кивнул Кондрат на избушку.

– Тут.

– Муж дома?

– Нет у меня мужа, – тихо ответила женщина.

– С кем же ты живешь? – расспрашивал Кондрат.

– С отцом. Он на добычу ушел.

– Ваш каюк-то, должно, на озере?

– Наш.

– Ну, девка, угнал я у твоего батьки каюк.

– Ничего… Озеро не велико, найдет батя каюк.

– Как тебя величают-то, девонька?

– Ольгой.

– Ну, Ольгушка, дай чего-нибудь попить. Во рту пересохло.

– Заходи в избу, браги дам.

Она говорила спокойно, без малейшего смущения и волнения.

В избе было бедно, но стены тщательно вымыты, выскоблены, земляной пол чист. Видать, Ольга хозяйственная, опрятная девушка. Это Кондрату понравилось.

Она подала на стол большой ковш браги и спросила:

– Может, поесть хочешь?

– Нет, Ольгушка, есть не хочу. Спасибо тебе.

Испив вкусной холодной браги, Булавин стал расспрашивать Ольгу о ее жизни в лесу.

. – Ничего, попривыкли, – вздохнула она.

Ольга едва помнила тот день, когда ее раскольничья семья ушла из Тамбова в придонские леса. Это было очень давно.

Семья, состоявшая, кроме нее, из деда с бабкой, отца с матерью и двух сестренок, с большими трудностями добралась сюда. Дорогой сестренки умерли. Отец с дедом построили здесь избушку, и зажила семья спокойно, ничем не тревожимая. Мужики охотились, ловили рыбу. Раза два в год они уходили в ближайший город. Продавали там шкуры убитых зверей, лебяжий пух, закупали необходимое. Но потом навалились несчастья одно за другим. Деда однажды на охоте разорвал медведь. Бабка, не перенеся его смерти, умерла вскоре. А прошлый год умерла и мать.