Петр хорошо понимал, насколько была трудна война со Швецией. Война эта началась неудачно для России. Русская армия была разбита Карлом XII под Нарвой. Поражение было полное. Рушились военные планы Петра, разлетались в прах мечты о выходе России к Балтийскому морю, об укреплении Русского государства.
Но натура Петра была крепкая, выносливая, он недолго предавался унынию, быстро овладел собою.
Взамен погибшей под Нарвой армии Петр в короткий срок выставил новую, вдвое сильнее и организованнее.
Радовавшаяся его поражению под Нарвой Западная Европа теперь, как на чудо, смотрела на русский народ. Поражение под Нарвой отошло в прошлое, забытое и почти неправдоподобное. Появилась могущественная русская армия – будущая победительница под Полтавой.
Двадцать девятого декабря 1701 года главнокомандующий русской армией Шереметев одержал первую победу над шведским генералом Шлиппенбахом при Эрестфере. Восемнадцатого июля 1702 года войска Шереметева в ожесточенных сражениях одержали новую победу над армией Шлиппенбаха. Потом русскими был взят Вольмар, затем Мариенбург, Нотебург, Ниеншанц…
Но самонадеянного Карла XII эти победы русских мало беспокоили. По поводу основания на завоеванной территории в 1703 году будущей новой столицы России – Санкт-Петербурга он самонадеянно сказал:
– Пусть русские основывают новые города, тем больше их будет для моих завоеваний.
Карл со своей армией опустошал Польшу и Саксонию, с русскими воевали лишь его небольшие разрозненные отряды. Карл хотел быстро покончить с союзниками России, а потом всей силой обрушиться на нее и одним ударом покончить с русскими.
Известие о низложении Августа, сообщенное Шафировым, сильно обеспокоило Петра.
– У-у-у, – негодовал он, – мерзавцы!
Шафиров со страхом смотрел на царя. Он боялся, как бы с государем не приключился припадок. Петр страдал этим недугом еще с детства.
Петр остановился у окна и закрыл лицо руками. С минуту он стоял так, потом отнял руки, мутно, но спокойно взглянул на Шафирова. Тот облегченно вздохнул, поняв, что припадка не будет.
– Бедовый этот Карлушка, черт, – сказал Петр. – Зело бедовый… Умеет воевать. Поучиться у него есть чему… Расправится с Августом-дураком и, собрав силы, неминуемо пойдет на нас. Что будем делать, Петрушка, а?.. Устоим ли?..
– Устоим, Петр Алексеевич, – уверенно сказал Шафиров.
– Почему так думаешь?
– Верю в тебя, государь.
Петр не сразу ответил. Помолчав, он сказал:
– Сам я, Петрушка, знаю свои силы и верю в них, верю в свою армию. Но Карлушка – дьявол, с ним бороться трудно… Все же мы победим! Победим, Шафиров!
Петр сел за стол.
– Садись, Павлович, да рассказывай мне подробно о сем деле, как Августа-то погнали с престола. Надобно подумать, как ему защиту дать…
Подсев к царю, Шафиров начал подробно докладывать о событиях в Польше.
У Митьки Туляя родился сын.
Радостное чувство наполняло его: в курене рос сын – казак. Когда ребенку исполнилось сорок дней, Митька попросил у соседа жеребца. Вынув сына из люльки, он посадил его на коня и приладил сбоку саблю.
– Матрена, – сказал он торжественно турчанке, – веди жеребца к часовне.
Турчанка взялась за чумбур и повела лошадь. Митька с гордостью держал в своей огромной руке над конем нежное розовое тельце ребенка. Жеребец танцевал, ребенок надрывался в плаче. Казаки, выглядывая из куреней, одобрительно кивали Митьке. Митька ухмылялся, довольный. Беглый поп отслужил молебен в часовне в честь великомученика Иоанна-воина, прося святого сделать Митькиного сына настоящим воином, добрым казаком. Привезя сына домой, Митька, как полагается по казацкому обычаю, подстриг ему волосы к кружок. Передав ребенка матери, низко поклонился ей.
