Я стоявший как глубоко вкопанный столб, смотрел на все это и прокручивал в голове одну фразу, слова, которые имели силу отгонять страх – «Не страшись местных обитателей и здешних обычаев, все что впереди, пока не для тебя». Старуха, смотревшая в след медленно ковыляющему переломленному телу, смеялась до тех пор, пока не вспомнила про меня.
– Прости что заставили ждать, тут всегда так, впрочем, тебе еще повезло, иногда знаешь какая очередь выстраивается. А ожидание та еще мука мой хороший. Кэнэо, будь так любезен, повесь одежду путника, мне не терпится узнать о его страстях…– Скрюченный наклонился, взял с земли мои одеяния и понес их к дереву.
Повесив их на ветку, она едва качнулась, но в итоге сохранила свое текущее положение, не наклонилось и само дерево. Старуха, смотря на это, корчила недовольные гримасы.
– Это еще что? Ты кто такой? Откуда взялся? Мало вас тут таких шастает, зрителей! Тебе здесь не место, бери свое тряпье и проваливай, чтобы мои глаза тебя не видели. Стоишь, молчишь, забирай, говорю тряпки свои невесомые и выметайся!
Не став испытывать удачу, я резво накинул одежду и двинулся за переломленным человеком к ущелью. Надеюсь я скоро найду ответы, надеюсь, наконец вспомню что я такое, и найду свое место, если как говорила Оно-но это пока что не мое.
Тонкое немного давящее ущелье было не из цельного камня, оно состояло из небольших круглых пластин гальки, из его глубин все так же слышались крики, но теперь появились еще и другие звуки, будто что-то сыплется сверху и детский плач. Подняв голову, перед моим взором предстали ползущие по стенам дети, нагрузившие в пазухи своих халатов кучи гальки, они ловко удерживаясь на этой довольно шаткой самодельной стене, увлеченно вкрапляли все новые и новые камушки в стену, делая ступеньки для своих крошечных ножек. В некоторых местах сверху били сильные лучи яркого белого света, но как только один из детей доползал до самого верха и тянулся своими пальчиками к свету, темный силуэт в маске с огромным посохом жестоко бил им в лицо, после чего ребенок срывался со скалы, падал на самое дно, при падении растеряв все собранные камушки. Почесывая головы, дети принимались заново набирать гальку и лезть наверх, и так снова и снова и снова. Я чуть было, не споткнувшись об плачущую, сильно трущую ладонями глаза девочку, услышал за спиной холодные слова.
– Прекрати реветь, почти долезли, немного осталось, Дзидзо* не может спать вечно. Вот ты тут сидишь, ревешь, а что если как раз в этот момент он появится?
Плачущая девочка, грязным рукавом вытерла слезы с покрасневшего лица, и редко всхлипывая, шмыгая сопливым носом, принялась собирать плоские камушки. Ущелье и не думало заканчиваться, все тянулось и тянулось, заставляя меня постоянно озираться наверх, в ожидании очередного ребенка сбитого с самой вершины. Интересно, хоть один из них в итоге смог дотянуться до ярких манящих островков света? Растворясь в мыслях об их бесконечном подъеме, мне в лицо ударила яркая ослепительная вспышка. Проморгавшись я встретил глазами обрыв и огромный многоярусный колодец, испещренный узкими витыми лестницами.
У края обрыва лежал хлипкий, перекинутый на другую сторону навесной деревянный мост. Большинства досок не хватало, мост то и дело качался на ветру. Перед мостом стояла деревянная табличка, на которой судя по всему давным-давно кто- то небрежно выцарапал надпись.
