Наши отношения начались сами собой. Как люди дышат, не осознавая этого, так и я не до конца понимала, что встречаюсь с тобой. Однако в глазах остальных одноклассников мы уже встречались, и неважно, какой мой ответ.
Как только урок закончился, слухи разлетелись по всей школе. К концу учебного дня не только наши знакомые, но и учителя знали, что мы теперь вместе.
Немного беспокоило, что для начала отношений мое желание не учитывалось. Ты заставлял сердце в моей груди трепетать, поэтому меня не сильно расстраивал такой расклад.
Ты стал все время звать меня по имени. Улыбался, словно радуясь, что теперь тебе можно было произносить его и смотреть мне в глаза столько, сколько душе угодно. Отводил взгляд ненадолго и вновь пристально наблюдал за мной, будто не в силах противостоять искушению. Я стала с нетерпением ждать выходных. Пускай мы каждый день виделись в школе, но свиданием же это не назовешь.
Помнишь? День, когда мы впервые вместе пошли в кино? Мне так нравилось просто быть рядом с тобой, что совершенно не помню фильм, который смотрели.
И вот снова наступили выходные. О них я не забуду.
При встрече ты спросил, почему я постоянно ношу брюки. Что ты имел в виду: интересовался, почему носила их при каждой нашей встрече, или почему в целом ходила только в них? Я не знала, что ответить. Никогда об этом не задумывалась. Просто хожу в них без особой причины.
– В следующий раз надень юбку.
– Зачем?
– Ты в ней мило выглядишь. Поэтому, когда снова увидимся, приходи в юбке.
Я ненадолго смутилась, ты погладил меня по голове, не дожидаясь моего ответа. Мне вдруг стало понятно, почему собаки от этого так радостно виляют хвостом. В тот миг я радовалась так же сильно, как и они, и хотела показаться тебе милой.
С тех пор каждый раз на свидания я приходила в юбке. Когда мама заметила, что я стала постоянно их покупать, спросила:
– С чего вдруг ты стала покупать столько юбок? Раньше же говорила, что в них неудобно.
Возможно, со стороны это вызывало подозрения. Обычно я ненавидела носить юбки: приходилось сидеть, собрав ноги, и все время быть аккуратнее, когда поднималась по лестнице. Так что единственной юбкой, которую я носила, была школьная.
– Просто красиво.
– Красиво, как же. Ты бы еще в одних трусах пошла, – отчитал меня папа, искоса поглядывая в мою сторону.
– Вот опять ты за старое. Прекращай. Если сейчас не наденет, то когда? Став горбатой старухой? Пусть носит что хочет, пока молода, чего разорался-то? – попыталась угомонить отца мама, но он все с таким же недовольством продолжил:
– И что, если Хэчжу станет в купальнике разгуливать, тоже скажешь, ничего страшного, она ведь еще так молода?
– Она что, по-твоему, в купальнике ходит? Это же просто юбка. Да что с тобой, в самом деле? Слушай, Хэчжу, не обращай на него внимания. Он у нас просто такой. Хэчжу – твоя дочь, а не вещь. Так что прекращай лезть в ее дела, – пригрозила ему мама.
Папа прокашлялся и больше не сказал ни слова. Он бы запретил мне носить юбки, если узнал, что я надеваю их для тебя, но это меня не волновало. Что бы ни сказал папа, я была не против одеваться по твоему вкусу. Ведь тебе это нравилось, и ты говорил мне, что я красивая.
* * *
– Давай уже закончим с твоей любовной историей и поговорим начистоту, – сказала следователь.
Я лишь молча смотрела на нее. Поговорим начистоту? Я и так говорю ей все, как было, как мне быть еще честнее?
